Anenerbe - [19]

Проснулся, глаза открыл — темнота, в чем, впрочем, ничего удивительного — спать принято без света. А света как раз и не было — выключил его товарищ Шумный. Решил двинуться — не получается. Не пошевелить ни ногой, ни рукой. Ничего не понимает, и страшно сделалось. Связал, что ли, его кто? А тут новая мысль — так это же простыня! Словно запеленали его, как младенца в простыню! Нет, не запеленали, это он самостоятельно завернулся,… когда кружился с Клавдией Степановной в стремительном фуэте!

Минут десять кряхтел и выбирался — даже вспотел. Включил свет и ужаснулся. Простыня и вовсе не простыня, а поле битвы.

Сидит — свесил ноги и вспоминает увиденный им кошмар. Чего она к нему пристала? Ей что, больше заняться нечем, как кружиться в танце по ночам с незнакомыми мужчины? Да если и кружиться — кружись с такими же, с покойниками кружись.

Чем принято заниматься ночью обыкновенным нормальным людям? Спать. Лежать в своей кровати и набираться сил перед очередным рабочим днем. Большая часть человечества именно этим и занимается — восстанавливает накануне потраченную энергию, чтобы не выглядеть с утра разбитым, чтобы встретить грядущий день во все оружие.

Подошел к окну.

Огромный белый шар завис где-то вдали, поглядывая на покрытую под ним мраком землю. Посмотрел в окно и непроизвольно для себя насчитал еще пять огоньков в ночи. Пять светящихся в ночи точек. Вместе с ним шесть. Он проснулся, хотя прежде на бессонницу пожаловаться не мог. Почему люди ночью не спят? Одни работают — не успевают завершить свои дела днем, другие не могут заснуть — долго ворочаются в кровати и, наконец сдаются — встают и включают свет. А те, кто не включает? Они тоже могут не спать — продолжают воевать с бессонницей в темноте. И все же, почему люди не спят? Они же сами себе хозяева, в их силах и власти выполнить любую команду, однако не могут, или здесь еще одна причина? Но вот какая?

Вновь мысль вернулась к покойной Клавдии Степановны. Определенно, старая тетка не дает ему покоя. Вторая ночь и второй визит — Виталий Борисович похолодел. А похолодел он потому, что новая мысль была еще более страшной. Если старуха пришла к нему сегодня, почему бы ей не придти завтра… и после завтра! Где бабка лежит? В морге. А где должна лежать? То-то и оно. Не порядок,… а где у нас порядок? Россия — матушка — царство бардака! И не избавиться от него никому и никогда! Не нам, не вам и тем более — не им!

Виталий Борисович понятия не имел: а что происходит после смерти и происходит ли вообще? Все люди, думал он, делятся на две большие групп. Или нет, на три. Третья — сомневающиеся, те, кто не уверен, что существование не заканчивается с последним вздохом. Мысль человеческая, как фантазия, кажется безграничной, — кто только и что только не предлагал — количество теорий бесконечно. Сколько пытливых умов — столько и теорий. Однако все они ни что иное, как вариации на одну и ту же тему. Интересные, порой абсурдные, но вариации, когда обсуждается один и тот же вопрос.

Неожиданно для себя снял трубку и набрал номер.

— Кто? — ответил Алексей Митрофанович.

— Шумный.

— Виталий Борисович? Вам повезло.

— То есть, как повезло?

— Чищу картошку.

— В два часа ночи?

— У меня пауза, — объяснил Горелик, — сейчас закончу чистить, а потом залью водой. Чтобы чищеная картошка сохранилась, нужно обязательно ее залить водой, можно некипяченой. Некипяченой даже лучше и непременно холодной.

Идиот.

— А почему повезло? — уточнил Виталий Борисович.

— Я же вам сказал — чищу картошку. В противном случае я бы просто не услышал вашего звонка, а тут не работается — вспомнил, что нужно поужинать… или позавтракать? Минуточку, сейчас скажу вам более точно…

Вероятно, Алексей Митрофанович куда-то побежал — в трубке были слышны непонятные звуки, о происхождении которых приходилось лишь догадываться.

— Завтракал, — вскоре сообщил он, — творога в холодильнике нет, значит, завтракал, а вы что-то хотели?

— Поговорить.

— По телефону?

— Если можно.

— Сейчас попробую, еще минуточку, — и вновь в трубке раздались какие-то подозрительные звуки.

— Вроде получается… я прежде никогда не пробовал… неудобно несколько, однако неудобно всегда только в начале…

— Что неудобно? — вновь уточнил товарищ Шумный.

— Чистить картошку и говорить по телефону, — разъяснил Алексей Митрофанович, — руки-то всего две! Чистить картошку одной рукой теоретически можно, только нужна практика. А у меня две руки, но и практики никакой, поэтому приходиться трубку держать на плече, прижав ее к голове. Вы меня достаточно хорошо слышите?

— Вполне.

— И я вас вполне. И о чем вы хотели со мной поговорить?

— Клавдия Степановна была.

— Опять?

— Не знаю, что ей от меня нужно, но это уже второй визит…

— Вы ее спросили? — перебил Алексей Митрофанович.

— Не успел, а потом у меня сложилось впечатление, что ей и вовсе не интересно меня слушать!

— Это еще почему?

— Почему? В танце кружилась и постоянно меня спрашивала: нравится или не нравится!

— В танце?

— Обещала в следующий раз песню спеть, пропустив мимо ушей вопрос, продолжил Виталий Борисович.

— Какую?

— Какая разница!

— А я был?

— Вас не было, — ответил товарищ Шумный.