Анекдот как жанр русской словесности - [30]
– Мы с тобою квиты, – отвечал шут, – ибо ты утешал мой слух приятными звуками; а я твой – приятными же обещаниями.
На обеде у барона С*все кушанья хозяину казалися невкусными и он очень сердился на повара, грозясь его наказать.
Д’Акоста знал, что в это время дела бароновы пришли в крайнее расстройство, а потому и сказал ему: «Кушанья-то хороши, но дела ваши не вкусны».
В бытность свою в Португалии, д’Акоста шел по улице с одним иезутским монахом, который был весьма толстобрюх.
Какая-то насмешница, встретив их, обратилась к монаху с глупым вопросом: «Отче святый, когда вы родите?»
Монах сконфузился и, по своему смирению, не нашел, что возразить на такую нескромность. Но д’Акоста поспешил выручить приятеля и, за него, отвечал насмешнице: «Отец, конечно, не замедлит родить, как только найдет себе повитуху; не желаешь ли, голубушка, взять на себя эту обязанность?»
Насмешница сконфузилась еше более монаха.
Однажды д’Акоста с женою пришли на исповедь к ксендзу, вследствие которой духовник нашел нужным пожурить д’Акосту линьком. Жена д’Акосты, расстроганная исповедью, сказала духовнику: «Батюшка! муж мой весьма нежного сложения и, ежели угодно, то я вытерплю за него налагаемую вами эпитимью».
Духовник, согласившись с этим, начал бить жену д’Акосты линьком, а сам д’Акоста, радуясь происходившему, только покрикивал: «Бей ее, голубушку, крепче, ради меня, окаянного многогрешника!»
Известно, что д’Акоста жил со своей женой весьма дурно.
В Португалии же д’Акоста спросил одного вельможу: «Который час?»
– Тот, в который купаются ослы, – отвечал вельможа.
– Что же вы еще не в воде – подхватил д’Акоста.
Однажды, в отсутствие царя Петра, петербургские рабочие взволновались и, приступая к дому генерал-полицмейстера Дивиера, требовали, что им следовало. Д’Акоста, случившийся тогда у Дивиера, своего земляка106, вышел по его просьбе к народу, который хорошо знал шута. И действительно, народ, увидев толстого д’Акосту, прежде всего – расхохотался.
«Друзья, – сказал д’Акоста. – Вижу, что вы смеетесь моему дородству, но жена моя еше толше меня. Однако, когда мы в согласии, то с нас довольно одной постели, а когда побранимся, то нам и целого дома мало».
Народ, продолжая хохотать, разошелся, а Дивиер, благодарный земляку за услугу, тут же поднес д’Акосте кубок романеи, до которой д’Акоста был великий охотник.
Один насмешник спросил д’Акосту:
– Сколько у свиньи ног?
– У живой или у мертвой? – спросил шут.
– А разве это не одно и тоже?
– Совсем не одно, – отвечал д’Акоста, – потому что у живой четыре ноги, а у мертвой только две, да два окорока.
Пожив в Петербурге, д’Акоста принял православие, – разумеется, из расчетов. Через шесть месяцев после этого, духовнику д’Акосты сказали, что новообращенный не выполняет никаких обрядов православия. Духовник, призвав к себе д’Акосту, спрашивал тому причину.
– Батюшка! – сказал шут. – Когда я сделался православным, не вы ли сами мне говорили, что я стал чист, словно переродился?
– Правда, правда, говорил, не отрицаюсь.
– А так как тому не больше шести месяцев, как я переродился, то можно ли требовать чего-нибудь от полугодового младенца?
Духовник, при всей своей серьезности, не мог не рассмеяться.
Д’Акоста собирался ехать в Москву и заботился об экипаже. Случайно он узнал, что голштинский камер-юнкер Берхгольц собирается туда же и поедет в собственной карете. Д’Акоста попросил его: не возьмется ли отвести в Москву его шинель? Тот согласился, но спрашивал: кому ее там отдать?
– Не беспокойтесь, – отвечал д’Акоста, – я ее надену на себя и как только приеду в Москву, тотчас же и избавлю вас от нее, удалившися вместе с нею.
В Москве д’Акоста столкнулся на Страстном Бульваре с двумя сумасшедшими, которые считали себя за одного человека и требовали, чтобы д’Акоста их разделил, угрожая в противном случае сделать с ним то же. К счастию, д’Акоста вспомнил, что в кармане у него было несколько дроби, почему, вынув ее, разделил между сумасшедшими поровну и сказал: «Теперь вы уже не составляете одного целого, а каждый из вас есть целое с дробью», – чем и избавился от угрожавшей опасности.107
Один гвардейский офицер108, заведомо побочный сын, но неизвестно чей, вздумав посмеяться над жидовским происхождением д’Акосты, спросил шута:
– А скажи-ка, д’Акоста, кто такой был твой отец?
Но шут, нисколько не смутившись, отвечал:
– Если б ты спросил твою мать: чей ты сын? то и она не могла бы отвечать на это.
Один весьма глупый камергер109 спросил как-то д’Акосту: зачем он разыгрывает дурака?
– Конечно, не по одной с вами причине, – отвечал шут, – ибо у меня недостаток в деньгах, а у вас недостаток в уме.
Кто-то спросил д’Акосту:
– Правда ли, что когда дети бывают остроумны в юности, то под старость делаются великими глупцами?
– Не могу сказать наверное, – отвечал шут. – Но ежели правда, то ты был в младенчестве превосходный разумник.
Когда в Петербурге получилось известие, что один русский отряд, оплошав, был где-то разбит шведами
Мы привыкли во многом воспринимать партизанскую войну 1812 году по «Войне и миру». Но великий Лев Толстой создал художественно безупречное, но во многом идеализированное представление о дубине народной войны. В реальности всё было не так просто и по-настоящему страшно.Как в действительности начиналось партизанское движение в 1812 года, читатель сможет узнать из предлагаемой книги. В основе её громкая некогда история подполковника Павла Энгельгардта, создавшего из своих крестьян партизанский отряд, с которым ловил и уничтожал солдат и офицеров «Великой армии».
В Одессе есть знаменитый пляж Ланжерон. Назван он так в честь Херсонского военного губернатора и Одесского градоначальника графа Александра Ланжерона, принявшего бразды правления после отъезда во Францию герцога Ришелье. Именно при Ланжероне Одесский край стал свободной экономической зоной, именно при нем был открыт Ришельевский лицей.Но на самом деле Ланжерон вошел в историю не только благодаря всему этому. Ланжерон был знаменит в высшем обществе Российской империи, как неподражаемый рассказчик и острослов.
Захватывающая история королевского ожерелья, украденного шайкой, возглавляемой графом Калиостро. В результате этой дерзкой кражи была несправедливо опорочена честь королевы Марии-Антуанетты, что повлекло за собой французскую революцию и казнь королевской семьи. Всю эту историю описал когда-то Дюма-отец, но он воссоздал в первую очередь саму грандиозную аферу. В настоящем же романе показано, что произошло далее. А далее было чрезвычайно интересный судебный процесс. Главарь шайки граф Калиостро был отпущен на свободу, а заточена была лишь графиня де ла Мотт.
Это – книга-реконструкция. Я попробовал, в меру своих возможностей, представить, каким мог бы быть профессиональный дневник шефа русской разведки в 1812 году. Содержание этого гипотетического дневника восстановлено строго по источникам.Ефим Курганов.
Биографическая, авантюрно-документальная повесть с картинками эпохи о графе Ланжероне де Сэсси, маркизе де ля Косс, американском революционере, французском эмигранте, русском генерале, градоначальнике Одессы, генерал-губернаторе Новороссии.
В первую книгу сборника «Золотая коллекция детективных рассказов» включены произведения в жанре исторического детектива. Николай Свечин, Антон Чиж, Валерий Введенский, Андрей Добров, Иван Любенко, Сергей и Анна Литвиновы, Иван Погонин, Ефим Курганов и Юлия Алейникова представляют читателям свои рассказы, где антураж давно ушедшей эпохи не менее важен, чем сама детективная интрига. Это увлекательное путешествие в Россию середины XIX – начала XX века. Преступления в те времена были совсем не безобидными, а приемы сыска сильно отличались от современных.
Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.