Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания - [57]

После целого дневного перехода (а шли они вдоль берега моря) Епифаний с Иаковом остановились на несколько дней в Залике, или Леонтополе, где был даже свой епископ, но настолько старый, что иконоборцы с ним ничего не смогли сделать, да чем дальше на восток, тем слабее ощущалось иконоборческое влияние: в Амисе даже икон в главном соборе никто не прятал, а всё иконоборчество сводилось лишь к тому, что местные чиновники и епископ убрали со своих печатей изображения святых. Кроме того, амисцы оказались действительно гостеприимны, и радостно было пребывание с ними до Богоявления. Епифаний, собравшись с мыслями и вспомнив все рассказы синопцев, успел записать историю второго путешествия апостола Андрея в Синопу, но людоедов пришлось заменить на иудеев, благо там до сих пор сохранялась небольшая их община.

«Войдя в город, — диктовал Епифаний Иакову, — Андрей нашёл там немногих учеников и остался у них. А город полон одних иудеев. Услышав, что прибыл Андрей, открывший тюрьму и выведший узников, они собрались вместе, напали на него и хотели даже дом его поджечь и, вытащив Андрея на улицу, стали, словно собаки, кусать его плоть и побивали камнями. И один из них так укусил его за палец на руке, что палец оказался начисто отгрызен: и по сей день зовутся синопцы пальцеедами. Протащив Андрея на виду у всех через весь город, избивая, швыряя камнями, не переставая кусать его, они, наконец, бросили его полумёртвое тело вне города. Тотчас явился ему Господь со словами: «Встань, ученик Мой, войди к ним и не бойся их, ведь Я с тобою», — и восстановил его палец здоровым.

И вот, укреплённый, Андрей, встал и вошёл в город. Увидев его, жители изумились и, уразумев его терпение и кротость и то, как он утешает их, сокрушились, начали слушать его и, услышав его учение, поразились. Ибо, поднявшись на возвышение в центре города, сказал он им: «Мужи синопские, я вижу, что вы во всём испытаны и мудры. Так зачем господствует над вами гнев? Я пришёл утешить вас, а не порицать, исцелить немощных, проповедать слово жизни. И если вы хотите войти вместе в единую веру, которую передали Авраам, Исаак и Иаков, Моисей и все пророки (а я вижу, что вы сведущи в них), то я не прибавлю ничего к тому, что они сказали: я проповедую закон Моисеев и пророков. Предпророчества исполнились, Христос пришёл, истина явилась, о чём свидетельствуют знамения». Он толковал им Писания и подтвердил все свои слова примерами из Писаний, и приняли они слово Христово, собираясь во множестве с утра и принося немощных, которых Андрей, возлагая руку, всех исцелил призыванием Христа. Когда же посреди города был найден убитый человек и искали убийцу, а жена его рыдала и собрался народ, то Андрей пришёл на зов и, помолившись, воскресил его призыванием Христа. Тогда многие уверовали в Господа. Когда слово Божие так умножилось и распространилось, он рукоположил из них пресвитеров и диаконов, передав им всё предание и церковное устроение.

Прожив там семь месяцев, он вышел, двигаясь вдоль побережья, и, придя в Залик, пробыл там несколько дней. Услышав об этом, амисцы заранее встретили его с радостными приветствиями и отвели к себе в гости. А из Амиса его проводили в Трапезунт. Люди же там неразумны: только некоторые восприняли слово Божие. И, вернувшись немного назад, в сторону Амиса, пошёл он затем на юг, в Неокесарию, и после того, как он проповедал слово Евангельское тамошним жителям, лишь немногие приняли его.

Выйдя оттуда, пошёл он ещё дальше, поднялся в большой парфянский город Самосату, и там многочисленные языческие философы стали возражать Андрею. Но сказал он им: «Уразумейте сами ничтожность ваших богов, так как враждуют они друг с другом, а всё враждующее друг с другом — тленно. Единый же Бог, будучи благ, производит лишь блага. Уразумейте, кто сотворил и объединил стихии и из них составил всю земную тварь. Уразумейте ход светил и звёзд и то, кто устроил их непрерывный и равный ход, так как они бездушны и движутся не сами по себе и так как многоначальное неустроенно и несостоятельно. Примите благой путь посредством закона Моисеева, так как он дарует мир держащимся его; примите пророков, так как истине и мирной и вечной жизни учат они и Тот Христос, Которого они возвестили, ибо Он есть Жизнодавец. Смотрите и слушайте, как Его именем мёртвые воскрешаются, а бесы и страдания изгоняются прочь». Проведя среди самосатцев много дней и наставив многих, он оставил их и поднялся к Пасхе в Иерусалим».

Оказавшись в трапезунтском порту, зажатом в узком ущелье у гавани двумя речными рукавами, а потому заболоченном и грязном, наполненном разноязыкими восточными варварами, православными и еретиками, Епифаний стал ощущать, что приближается к самому краю земли, но горы над городом вздымались всё выше и выше, а за ними были ещё более высокие горы, а там наверняка жили люди, неведомые и страшные — пусть не иконоборцы вовсе, но Епифанию не хотелось отдаляться от берега, чтобы случайно не столкнуться с ними. Но и здесь ступала нога святого апостола Андрея, не убоялся он тех диких людей, неся им слово Христово, — и Епифаний изо всех сил старался следовать ему. Остановившись на неделю в Трапезуйте, перед дальней дорогой в Иверию, он решил запечатлеть рассказы жителей Амиса об Андрее, который, по всей видимости, посетил тот город ещё в первое своё путешествие, вместе с Петром и Матфием. Несколько пергаменных тетрадей с этими и всеми другими рассказами, чётко и аккуратно записанными Иаковом, Епифаний оставил на сохранение в монастыре Святого Евгения, с тем чтобы, если он не вернётся сюда в течение года, они были отправлены в Никомидию, в странноприимный дом спафария Иакова, а тот уже разберётся, жив Епифаний или нет и что дальше делать с его рукописями. А частицу мощей апостола Андрея и свиток с сомнительными, но прелюбопытнейшими «Деяниями» студиты взяли с собой: монахи были уверены, что они сохранят их от бед в полном лишений пути, и если угодно будет Первозванному апостолу, чтобы вернулись эти чудом доставшиеся им предметы в Константинополь, то и сами монахи вернутся туда в целости и сохранности; а если нет — на то и воля Божия, спорить с которой никак невозможно.