Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания - [51]

Шрифт
Интервал

С трудом удерживая себя от того, чтобы перейти на крик, Епифаний промолвил:

— Откуда же у тебя эти мощи? Ты… украл их?!

— Почему же сразу украл? Разве можно что-то украсть у проклятых иконоборцев? Я их просто взял. Можно сказать, спас, да.

— Откуда?! — воскликнул уже Иаков.

— Э, да вы, видать, какие-то ненастоящие студиты, коли не знаете, где хранятся мощи святого Андрея…

— Неужели из самой церкви Святых Апостолов? — спросил Епифаний.

Никита хихикнул:

— Значит, знаешь.

— Так верни их туда, куда положены они были ещё благочестивым царём Юстинианом! — И тут Епифаний осёкся, вспомнив, что и у них самих есть нечто, что следовало бы вернуть в Константинополь.

Никита уловил это стыдливое смущение на лице Епифания и произнёс:

— Значит, и за тобой, брат, водятся кое-какие грешки, так ведь?

— Но я никогда и не думал даже о подобном святотатстве!

— Подумаешь, святотатство. Чем больше народу приложится к этим мощам, тем вернее спасётся! Благодать мощей — она должна быть повсюду. Ты думаешь, я впервые разношу её по свету? Или ты думаешь, что я один такой? Все таскают мощи, и я таскаю. Не корысти же ради! Зачем она мне, несчастному евнуху? Зато мощей и храмов становится всё больше и больше. Когда я был стратигом Сицилии, посчастливилось мне молитвами святой Евфимии утащить её руку из-под носа царицы Ирины. Не все же мощи — это было бы действительно святотатство! — а одну только руку. И построил я потом в честь святой Евфимии церковь на Сицилии, а один маленький мизинчик подарил самому императору Карлу. Так что теперь и у этих нищебродов франков есть частичка нашей ромейской благодати.

Епифаний не верил своим ушам. Он, конечно, наслышан был о похитителях мощей, но для него они были страшными преступниками, святотатцами-гробокопателями, не заслуживающими снисхождения, а тут перед ним стоял один из них и превозносил свои чудовищные дела, более того — был неимоверно горд собой и при этом носил монашеское одеяние. Но самое невероятное — это было то, чьими мощами потрясал перед ними Никита: ведь это были мощи самого апостола Андрея! Был ли это некий знак ему, невольному похитителю свитка с его «Деяниями», составителю его жития? О, воистину святой Андрей не оставлял смиренного Епифания!

— Отдай же их мне, брат Никифор! — взмолился Епифаний. — И я сам положу их в достойное место и не потребую за то никакой мзды, поверь мне.

— Э, не-е-ет, брат Епифаний… Знаю я вас, студитов. Всё-то вы корпите над книгами, мужи учёные, всё-то вы поститесь да молитесь, святоши, а как чужие мощи присвоить — на это вы мастера куда как проворнее! Думаешь, не знаю я, откуда в Студийском монастыре столько реликвий? — Никита свернул в шёлковую тряпицу бледно-жёлтую, в лунном свете, кость, отправил свёрток обратно за пазуху, а взамен извлёк оттуда стеклянный кувшинчик.

— Попробуйте-ка лучше жидкого огню, — протянул он его спутникам, с силой вырвав деревянную пробку.

Епифаний отпрянул.

— Да нет же, это не тот жидкий огонь, которым мы жжём сарацинские корабли. Наоборот, это их ответ нам — жидкий огонь из вина, его можно пить. Смотрите, как я его сейчас глотну… Кхе-кхе-кхе… Святая Евфимия! Воистину обжигает! И действие его, заметьте, куда сильнее, чем у вина.

Иаков протянул руку к кувшинчику Никиты, но Епифаний строго одёрнул его:

— Не смей, Иаков, прикасаться к этому сатанинскому зелью! Разве не видишь ты, как оно затуманило разум брату нашему Никифору? Не может быть ничего доброго от безбожнейших сарацин.

— Зря отказываетесь, — промямлил Никита и, пошатываясь, ушёл на нос корабля.


Апостол Андрей Первозванный. Икона. Ростов. XV в.


Апостол Андрей. Мозаика.

Базилика монастыря Святой Екатерины на Синае. VI в.


Апостол Андрей. Мозаика.

Архиепископская капелла, Равенна. Рубеж Ѵ—ѴІ вв.


Апостолы собирают колосья.

Миниатюра рукописи Дионисиу 587. Афон. Конец XI в.


Призвание первых четырёх апостолов.

Фреска из церкви Токалы-Килисе, Гёреме, Каппадокия. Середина X в.


Геннисаретское озеро


Апостол Андрей. Мозаика из церкви Сан-Витале, Равенна. VI в.


Омовение ног.

Мозаика. Кафоликон Неа Мони, Хиос. 1042–1054 гг.


Причащение апостолов. Мозаика церкви Святой Софии в Киеве. 1030-е гг.


Моление о чаше.

Миниатюра рукописи Дионисиу 587. Афон. Конец XI в.


Апостол Андрей.

Мозаика из церкви Святой Софии в Фессалониках. 880-890-е гг.


Чудесный лов рыбы.

Мозаика из церкви Сант-Аполлинаре-Нуово, Равенна. Начало VI в.


Апостолы перед Христом.

Миниатюра Гелатского Евангелия. Грузия. XII в.


Отослание апостолов на проповедь.

Фреска из церкви Токалы-Килисе, Гёреме, Каппадокия. Середина X в.


Сошествие Святого Духа. Миниатюра из Евангелия Раввулы. VI в.


Богородица и апостолы.

Фреска из Бауита, Коптский музей, Каир. Vie.


Успение.

Роспись храма в Асину, Кипр. 1105–1106 гг.


Апостол Андрей.

Мозаика. Кафоликон монастыря Осиос Лукас. 1030-1040-е гг.


Апостол Андрей.

Фреска из церкви Санта-Мария Антиква, Рим. VIII в.

Апостол Андрей.

Мозаика. Собор в Торчелло, Сицилия. Конец XI в.


Поцелуй апостолов Петра и Андрея.

Роспись храма в Не рези, Македония. 1164 г.


Апостол Андрей водружает крест на месте будущего Киева.

Миниатюра Радзивиловской летописи. XV в.


Крепостная стена Синопы

Продолжить чтение
Еще от автора Александр Игоревич Грищенко
Средневековая Европа. Восток и Запад

Коллективный научный труд «Средневековая Европа: Восток и Запад» открывает серию публикаций Лаборатории медиевистических исследований НИУ ВШЭ, посвященных вечной и вместе с тем неисчерпаемой теме отечественной медиевистики: взаимоотношениям латинского Запада европейского субконтинента и православного (а отчасти и мусульманского) Востока. Из бесконечного разнообразия возможных сюжетов для данного издания отобраны лишь до сих пор глубоко не изученные. Во-первых, разбираются брачные стратегии и стратегии имянаречения в среде правящей элиты разных обществ Северной и Восточной Европы – от Скандинавии до Грузии.

Вспять

Повесть лауреата премии «Дебют» Саши Грищенко «Вспять» на первый взгляд предельно фактографична, однако на деле это попытка преодоления правды факта. Реалии детства и дома, воспоминания и семейные предания втекают в поток земного времени, и вся повесть смотрится развернутой метафорой сыпучести, бегучести, невозвратимости бытия.

Бог, Рим, народ в средневековой Европе

В основе книги «Бог, Рим, народ в средневековой Европе», продолжающей серию «Polystoria», — исследования, выполненные сотрудниками Лаборатории медиевистических исследований НИУ ВШЭ и их коллегами. Она посвящена различным аспектам культурной, религиозной и политической истории Средневековья на Западе и Востоке Европы. Помимо исследований здесь публикуется ряд средневековых сочинений, впервые переведенных с латыни и старопортугальского. Книга адресована историкам, филологам, историкам искусства, религиоведам, культурологам и политологам, а также широкому кругу читателей, интересующихся историей Европы.

Ребро барана

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Легенды Царьграда

Настоящую книгу составили переводы греческих текстов VIII–X веков, рассказывающих различные истории, подчас фантастические, о древней культуре Константинополя. Заброшенные в «темные века» здания и непонятные статуи внушали горожанам суеверный ужас, но самые смелые из них пытались проникнуть в тайны древних памятников, порой рискуя жизнью. Загадочные руины обрастали пышными легендами, а за парадным фасадом Города крылся необычный мир древних богов и демонов. Путешествуя по «воображаемому Константинополю» вместе с героями текстов, читатель сможет увидеть, как византийцы представляли себе историю дворцов и бань, стен и башен, храмов и монастырей, а также окунуться в прошлое и даже будущее столицы христианского мира. Книга «Легенды Царьграда» составлена и переведена Андреем Виноградовым, российским историком, исследователем Византии и раннего христианства.

Рекомендуем почитать
Оноре Габриэль Мирабо. Его жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Шакьямуни (Будда)

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Рембрандт ван Рейн. Его жизнь и художественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Вольтер. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Андерсен. Его жизнь и литературная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.

Старовойтова Галина Васильевна. Советник Президента Б.Н. Ельцина

Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.

Есенин: Обещая встречу впереди

Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.

Рембрандт

Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.

Жизнеописание Пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиба

Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.

Алексей Толстой

Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.