Андалусская поэзия - [58]

Шрифт
Интервал

     злые твердят языки.
Соперник уверился в этом.
     Умолкли клеветники.
Что ж — это чистая правда.
      Истина, а не ложь.
Молчат мои доброхоты,
     глухое затишье сплошь.
Да, я тебе поклоняюсь,
      люблю тебя, как приваду, —
Вот так поклонялись язычники
      холодному идолу — Вадду.[60]
Мое целомудрие сломлено,
     охрипли любви слова
Пред милой, подобной идолу,
      прозванному Сува![61]
Послал я слова своей нежности
      гонцам любви и печали,
Но ты их презреньем встретила,
      и вот они отзвучали.
Погибель, а не спасенье
      несли мне слова другие, —
Порою кораблик губят
     его паруса тугие!
Бессонница горько рыдает.
     Как я одиноко живу!
Продам ли я ночь сновидений,
     чтоб видеть тебя наяву?
Любовь не вмещается в сердце,
     как в строках — талант поэта, —
Твержу я тебе напрасно
     о том, чем сердце согрето!
Боюсь, ты не вынесешь жалоб
     на тягостный мой недуг, —
Быть может, своими речами
     я твой оскорбляю слух?
Но как воссоздать на бумаге
     ту страсть, что жарче огня?
Страшусь, что калам тростниковый
     сгорит в руке у меня!
* * *

Перевод А. Голембы

Пусть теплый дождь — посланец мирозданья
Коснется опаленных губ твоих.
О время андалусского свиданья,
Ты сновиденье или краткий миг!
Вещает рок, что гибели причины
За шагом шаг, вослед, идут всегда.
Попарно, или врозь, иль в час кручины
Бредут, как богомольцев череда,
Но блещут лужиц пестрые личины,
И солнцу улыбается вода!
Тюльпан таит блаженные сказанья,
Он — влаги сын, он — в яркости притих;
Роса покрыла луг плащом мерцанья,
Волшебной пестротой цветов нагих.
Ночами страсть таил бы я во мраке,
Когда б не лица гибельных друзей,
Когда б не кубков солнечные знаки,
Когда б не — в звездах — небосвод вестей
О время в непорочном зодиаке,
Безмерное — в мгновенности страстей!
Когда в дремоте сладкой обладанья,
Вдруг утро обнимало нас двоих,
Звезда зари, прервав свои скитанья,
Впивалась в сон нарциссов луговых.
Чего ж тебе желать, скиталец вольный?
В блаженной золотой голубизне,
Плутаешь по цветущей стороне,
Где ручейкам милее путь окольный.
Где друг с подругою наедине.
Ревнивого полна негодованья,
Взирает роза, ну а мирт постиг
Всю прелесть мимолетного лобзанья,
Восторг влюбленных в травах золотых.
О жительница мирного селенья!
Я сердце отдаю за твой цветок!
Земля тесна от пылкого томленья, —
Куда идти — на запад иль восток?
Ты подари мне радость примиренья.
Вернись ко мне — твой приговор жесток!
Так оживи того, кто без дыханья,
Верни влюбленного в число живых!
Побойся бога, не гаси пыланья,
Не разрушай тюрьму страстей немых!
Моя душа блуждает в травах здешних,
Стремясь тебя смягчить своей судьбой.
Ты как луна сияешь в листьях вешних,
К несчастью обольщенного тобой.
Ты счастлива — и праведник и грешник
В любви к тебе сравнятся в миг любой.
В ее глазах — волшебные блужданья,
Она вошла в пленительный тайник;
И стрелы яда с тетивы страданья
Она пускает — яд мне в грудь проник!
И пусть она была несправедливой,
И пусть она мне душу извела, —
В ней первый сон моей души счастливой,
А ведь в любви к ней нет греха и зла.
Ее каприз исполню прихотливый, —
Пусть повелит — велению хвала!
В желанном взоре — суд и наказанья
Для сильных и для слабых — для любых.
И не ее вина за все терзанья,
Добром плати за тьму поступков злых!
Ах, всякий раз, как дует ветер южный,
Я ощущаю вновь былую страсть!
Ах, отчего в душе любви недужной
Прошедших мук так неизбывна власть?
Ах, почему — как веет ветер южный,
Душа страшится от тоски пропасть?
Меж ребер вновь живых огней метанье,
Вновь пламя пляшет на ветвях сухих, —
Пусть хворост моего существованья,
Навеки отпылав, угаснет в них!
* * *

Перевод А. Голембы

Свежий луг, и вино, и газель молодая:
Так, цветы и лобзанья весною срывая,
Пей до дна!
Виночерпий, знай — чары газели жестоки!
Отразились желанные губы и щеки
В кубке, полном вина.
Пузырьки в этом кубке ровней ожерелья,
А в прозрачном вине золотого похмелья
Свет стеклянной звезды.
Битву страсти вздымаю я на ноги разом,
За вино виночерпию продал свой разум
И томлюсь от бессонной беды.
В кубке том отражается облик подруги,
Чародейством очей исцелившей недуги,
Всех сильней мой блаженный недуг!
Я дивлюсь: твое сердце, как холод и камень,
Но вошло в мою грудь, как погибельный пламень,
Золотое тепло твоих рук.
Ты скупишься, щадишь-бережешь свое злато.
Так порою скупец, что живет небогато,
Обладает богатством большим.
Я тобой, как заветным желаньем, обманут,
И мечты мои в сердце желтеют и вянут;
Так желать иль терпеть? Как решим?
Я все слезы потратил, все речи растратил, —
Что же делать мне с сердцем моим?!
* * *

Перевод А. Голембы

Очарованный очами милой,
Всю бы жизнь их тешился игрой:
Взглянут на меня, и весь я — рана,
А они — как стрел коварных рой!
Ты брани меня, ругатель гневный,
Все равно — упреков не приму.
Полюбил я лик ее напевный,
Милых губ румяную кайму;
Ах, газель, с тобой, степной царевной,
Должен я расстаться почему?
О газель, пускай твоим приютом
Станет сердца моего покой, —
Жизнью ублажу тебя и кровью,
Чужестранку в толчее людской!
Ярки губы, очи смотрят мило,
Жизнь иль смерть в их ласковом лесу!
Но вода смущенья напоила
Этих щек румяную красу,
Страсть моя цветы в саду взрастила, —
Их я — лишь в мечтах — домой несу!

Еще от автора Абу Мухаммед Али Ибн Хазм
Ожерелье голубки

Арабская поэзия XI в, пытавшаяся первое время в Испании хранить старые традиции и воспевать никогда не виданного этими поэтами верблюда, постепенно под местными влияниями ожила, приобрела индивидуальный характер и, как это можно теперь считать доказанным, в свою очередь оказала могучее влияние на лирику европейских трубадуров. Вот на такой-то почве и возникло предлагаемое сейчас русскому читателю произведение Абу Мухаммеда Али ибн Ахмада ибн Хазма, родившегося в Кордове 7 ноября 994 года, — книга «Ожерелье голубки» (Тоукал-хаммана)


Средневековая андалусская проза

Сборник включает произведения разных жанров, созданные в X—XV вв.: «Ожерелье голубки» Ибн Хазма и «Повесть о Хаййе ибн Якзане» Ибн Туфейля, ранее уже издававшиеся, и рассказы и хроники разных авторов, впервые публикующиеся на русском языке.Философская притча о смысле человеческого бытия, трогательные любовные истории и назидательные поучения, рассказы о поэтах и вазирах, воителях и правителях — все это найдет читатель в книге, которая в первый раз столь полно познакомит его со средневековой прозой арабской Андалусии.


Рекомендуем почитать
Ча Цзин («Чайный Канон», 茶經)

Ча цзин (茶經, «чайный канон») — первый в истории трактат о чае и чаепитии, созданный во времена китайской династии Тан (3-я четверть VIII века) «чайным мудрецом» по имени Лу Юй. Будучи воспитанным в буддийском монастыре, Лу Юй видит в чае символ гармонии и единства мирозданияПереводчик — Бурба Армандас,Редактор — Фещенко Андрей,Техническое обеспечение — Конон Михаил,Консультанты — Жабин Василий, Лобусов Егор.«Поэзия чая» 2004–2005.


Хитопадеша

Сквозь тысячелетия и века дошли до наших дней легенды и басни, сказки и притчи Индии — от первобытных, переданных от прадедов к правнуком, до эпических поэм великих поэтов средневековья. Это неисчерпаемая сокровищница народной мудрости. Горсть из этой сокровищницы — «Хитопадеша», сборник занимательных историй, рассказанных будто бы животными животным и преподанных в виде остроумных поучений мудрецом Вишну Шармой избалованным сыновьям раджи. Сборник «Хитопадеша» был написан на санскрите (язык древней и средневековой Индии) и составлена на основе ещё более древнего и знаменитого сборника «Панчатантра» между VI и XIV веками н.


Беседы о живописи монаха Ку-гуа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Род Рагху

Имя Калидасы — знаменитого драматурга и стихотворца Древней Индии - знаменует собой период высшего расцвета индийской классической культуры. Его поэзия и драматические сочинения переводятся на европейские языки начиная с XVIII века, однако о личности создателя этих всемирно известных творений мы до сих пор фактически ничего не знаем: нам не известны ни год, ни место его рождения, ни его общественное положение, ни какие-либо другие конкретные факты его биографии. В настоящем издании русскому читателю предлагается обширный очерк жизни и творчества Калидасы, а также первый русский перевод его поэмы «Род Рагху».


Саладин Победитель Крестоносцев

Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.