Андалусская поэзия - [29]

* * *

Перевод Н. Стефановича

Убита молодость зловещей сединой,

И стала седина в душе кромешной тьмой,

Я молодость отверг: она мне изменила,

И жизни вспоминать я не хочу былой.

Но юность светлую что на земле заменит?

Лекарства верного напрасно ждет больной.

Иль старость белую возможно перекрасить,

Задернуть белый день покровом тьмы ночной?

Нет, краски предадут. Мне юность изменила

И обошла меня коварно стороной.

О легкий ветерок, прохлады дуновенье,

Ты веешь свежестью и влажной чистотой.

Ты утоляешь мир дождем животворящим,

И плачут небеса над мертвою землей.

Но тучи мечутся, бегут, пугаясь грома, —

Так трусов гонит прочь воинственный герой.

Вот в небе молния стремительно сверкнула, —

То обнажили меч отважною рукой…

Всю ночь томился я во тьме невыносимой, —

Ты, утро, яркий свет мне наконец открой.

О ветер, если дождь уже насытил землю,

Что так измучена тяжелой духотой, —

Ты оскудевшие примчи обратно тучи,

Я напитаю их горячею слезой.

Я пролил ливни слез над юностью моею,

Но там по-прежнему лишь засуха и зной.

Лети же, облако! В степи, томимый жаждой,

Чертог любви моей, — он ждет тебя с тоской.

В чертоге том столбы из солнечного блеска,

И возгорается от них огонь святой.

Там несравненно все — и небо, и растенья,

И воздух, и земля, одетая травой.

Я любящее там свое оставил сердце

И лишь страданий груз в дорогу взял с собой.

И в тот волшебный край мечты мои стремятся,

Как волки, что спешат в дремучий мрак лесной.

Там чащи, где дружил я с царственными львами,

Газелей навещал я в тех лесах порой,

И там, в раю святом, не бедность и забота,

Но радость вечная была моей судьбой.

* * *

Перевод Н. Стефановича

Сумели угадать по множеству примет

Моей влюбленности таинственный расцвет.

Твердят, что жар любви едва ли беспредметен,

Что существует центр вращения планет…

Им хочется улик, доносов, слухов, сплетен,

Им надо выведать любви моей секрет.

Но скрытность мудрая прочней любой кольчуги,

Притворством праведным я как броней одет.

Предателя теперь я вижу в каждом друге,

И ни один еще не смог напасть на след.

Любовь пришла ко мне, — не так ли к верной цели

Приходят странники, весь обошедши свет?

Не сможет угадать никто моей газели,

Зачем же эта брань, в которой смысла нет?

Ее, жестокую, уста назвать не смели, —

Неумолимая лишь богу даст ответ.

А если спросят вдруг когда-нибудь, случайно,

О той, что принесла мне столько зол и бед, —

Солгу я, и язык моей не выдаст тайны,

И не нарушит он суровый мой запрет.

* * *

Перевод В. Потаповой

Укрепили стоймя восковое копье.

Наконечник блестящий на нем — из огня;

И огню предает оно тело свое,

За слезою слезу золотую гоня.

Словно кротость, сумевшая гнев побороть,

Тихий свет разливается, сумрак тесня.

Силой духа сжигает свеча свою плоть

И повадкой такой удивляет меня.

* * *

Перевод Н. Стефановича

Ты пышной пеною наряд свой убрала;

Покров прозрачный твой как будто из стекла,

Когда же поплывут здесь лодки на рассвете, —

Ты будешь, словно меч узорчатый, светла.

А я к тебе пришел, когда мерцали звезды,

Их жемчуг сказочный окутывала мгла.

Закат изранили удары звезд падучих,

Как копья меткие, и ранам нет числа…

Смешайся с солнцем вновь, как с камнем философским,

Чтоб влага светлая стать золотом смогла.

* * *

Перевод Н. Стефановича

У неба учишься и следуешь за ним:

Сама в движении, а полюс недвижи´м.

Ты делаешь добро и зерен ждешь в награду…

Кормилица людей, — тебя благодарим.

Серебряной муки´ ты даришь водопады,

Когда зерном тебя накормят золотым.

* * *

Перевод Н. Стефановича

Неумолимая, не торопись, постой!

Грешно смеяться так жестоко надо мной.

Когда в глазах моих зажжешь ты свет вечерний

Своею утренней сверкающей зарей?

Мечтами о тебе измучен я безмерно,

Ты скорбь души моей смири и успокой…

Ты сердце рвешь мое: в игре жестокой, скверной

Тебя ждет выигрыш — и первый, и второй…

На клочья сердце рвать, — о нет, еще, наверно,

Никто не тешился подобною игрой.

* * *

Перевод Н. Стефановича

Слез утренних с небес струится водопад,

Вороны, каркая, нас разлучить спешат.

Я так молил ее: «Волос кромешной тьмою

Опять заполни мир и ночь верни назад».

О, ночь осталась бы, и в сладком примиренье

Преодолелся бы мучительный разлад…

В устах ее и блеск жемчужин драгоценных,

И нежной влажности весенний аромат.

Что ж ран не исцелил я влагой чудотворной?

Прекрасная цветет меж каменных оград,

Где вечно стерегут ее мечи и копья,

Как тайну нежную и как бесценный клад.

О, подожди еще, не убивай, помедли!

Сгорает только тот, кто пламенем объят…

Зачем же от любви ждать вечного блаженства?

В ней горечь едкая, в ней только боль утрат…

* * *

Перевод Н. Стефановича

Пришла в смятении, а вдруг следят за ней?

Газель от хищных так скрывается зверей.

Подобно мускусу она благоухала,

Кристаллов камфары была она светлей.

И в сердце бурное внесла успокоенье,

И утолила зной безудержных страстей.

Я наслажденье пил так медленно глотками,

Как птица пьет росу с травы или ветвей.

Лишь отошла она — и утреннее солнце

Вдруг стало заходить, и сделалось темней…

Но встреча нежная такой была короткой,

Как встреча жениха с невестою своей.

* * *

Перевод Н. Стефановича

Пусть сатиры мои порицает жестоко молва, —

Почему же твердят, что я в одах достиг мастерства?

Говорят: «Ты за них ожидаешь награды бесценной».