Андалусская поэзия - [18]

Шрифт
Интервал

Как поэт прославился своей любовной лирикой, создав блестящие образцы «куртуазной» поэзии, напоминающие стихи провансальских трубадуров. Почти все его стихи посвящены аль-Валладе — кордовской поэтессе, дочери халифа аль-Мустакфи, а его сатиры, которые также пользовались большой известностью, высмеивают одного из соперников.

* * *

Перевод Ю. Хазанова

Далекая, всю жизнь мою ты вобрала сполна —
И позабыла, кто твой раб, чей мир лишь ты одна;
Его забвенью предала и выжгла, как огнем,
И в сердце даже места нет для памяти о нем!..
Лишь по ночам порой блеснет надежды луч во сне —
Тогда я верю: счастья миг еще придет ко мне.
* * *

Перевод Ю. Хазанова

Увы, покинут я… Но не из неприязни
Любимая моя меня подвергла казни,
В лицо не бросив мне прямого обвиненья, —
А просто чтоб узнать предел долготерпенья.
Ей нравилось, что я приказа жду любого,
Что умереть готов, когда б сказала слово;
Меня благодарить она не прекращала
За то, что я прощал, — а ей всегда прощал я…
О ивовая ветвь! Газель моей пустыни!
Как сделать, чтоб она меня любила ныне?
Награды ждет мое похвальное смиренье…
О, как завоевать ее благоволенье?..
* * *

Перевод Ю. Хазанова

Я вспомнил тебя во дворце аз-Захра[13]
Стояла прекрасного лета пора,
Был воздух прозрачен и нежен зефир, —
Несли они сердцу спасительный мир;
В саду серебрились, звенели ручьи —
Как будто упали браслеты твои;
Скользил по деревьям луч солнца косой,
Клонились цветы под обильной росой:
Как будто ко мне заглянули в глаза —
И вот и на них появилась слеза…
Раскрылась вдруг роза, свой сон поборя, —
Все ярче и ярче пылает заря.
И всё здесь — как память о нашей любви,
Она неотвратно теснится в крови,
И сердцу от памяти той нелегко —
Ведь ты недоступна, ведь ты далеко!
Когда бы и вправду меня ветерок
К тебе отнести на мгновение мог,
Пред взором твоим встал бы я — молодой,
Но с бледным лицом, изнуренным бедой…
А если б я встретился снова с тобой,
То был бы опять я доволен судьбой!
Ведь ты драгоценней каменьев любых —
Кто любит, находит блаженство без них.
Моя драгоценность, бесценная ты,
Недавно еще, влюблены и чисты,
Друг с другом мы спорили в силе любви…
Ужель ты обеты забыла свои?..
* * *

Перевод Ю. Хазанова

Превратилась близость в отдаленность,[14]
Теплоту сменила отчужденность,
Твоего присутствия лишенный,
Жду теперь я казни предрешенной!
О, поверь мне, в этот час прощальный
Ощутил бездонную печаль я,
Что сама не старится, а старит
И, взамен улыбок, слезы дарит…
Мы любви напиток пили оба.
Но кругом росла людская злоба,
К небесам мольбы врагов летели,
Нашу чашу отравить хотели.
И завистники не обманулись:
Мы в своем напитке захлебнулись,
И на землю рухнули стропила,
Что любовь нам некогда скрепила;
Порвались надежнейшие узы
И рассыпались, как с нитки бусы!
Но ведь были времена — разлуки
Не боялись ни сердца, ни руки;
А сейчас надеждою на встречу
Ни одно мгновенье не отмечу…
Знать хотел бы тот, кто и в несчастье
К недругам врагов не обращался, —
Получили ль повод для злорадства
Вы, нарушив душ святое братство?!
Мне разрыв казался страшным бредом;
Ты ушла — но я тебе лишь предан!
Ты ж врагам для своего позора
Так бездумно услаждаешь взоры…
После бури ведь покой бывает —
Почему ж тоска не убывает?
Даже днем не вижу я светила —
А с тобой светло и ночью было!
Ты была моим душистым миртом,
Лишь любовь владела целым миром;
Древо страсти к нам клонило ветви,
Мы срывали плод любви заветный…
Я не скрою, что твоя измена
Не избавила меня от плена,
И по-прежнему, клянусь Аллахом,
Без тебя весь мир считаю прахом!
И не нужен друг или другая —
Твой, как прежде, раб я и слуга я!..
О гроза! Лети в дворец тенистый,
Напои там влагой серебристой
Ту, кто в страсти не жалела пыла,
Кто вином любви меня поила,
И узнай, страдает ли в разлуке
Та, что обрекла меня на муки!
Ветерок, лети и ты за ливнем —
От того, кто ею осчастливлен,
Передай привет для той, чье слово
К жизни бы меня вернуло снова!..
Так она нежна, что кожу ранят
Ей браслеты и златые ткани;
Так прекрасна — что всегда в короне
Видит ее взор мой покоренный;
Так светла, что на ее ланитах
Яркий свет созвездий знаменитых.
Не равны мы с ней происхожденьем —
Но любовь известна снисхожденьем.
Дивный сад, прохладный сад, в котором
Все плоды цвели под нашим взором!
О, пора прекрасная услады,
Что дарила сказочные клады!
О, блаженный час, когда надеждой
Укрывали тело, как одеждой,
И как знак божественного дара
Слышался мне плеск аль-Каусара!..[15]
Вместо райских кущ теперь, я вижу
Лишь колючки да зловонья жижу!
Что же делать, коль на этом свете
Мне тебя уж никогда не встретить?
Значит, так нам суждено судьбою —
Встретимся на небе мы с тобою…
Так храни же верность в отдаленье,
Пребывая под Аллаха сенью!
Все равно я не смирюсь с разлукой —
Память о тебе тому порукой,
И тому залогом — сновиденья,
Что увижу нашей встречи день я!
* * *

Перевод Ю. Хазанова

Я недругов своих люблю: ты тоже ведь не друг —
Иначе как сумела ты в меня вселить недуг?
Во мне ты хочешь вызвать гнев? Ответ — любовь моя.
Пускай несправедлива ты — роптать не стану я.
Ты вся — как солнце, но при нем ясней заметна тень,
Ты ярко светишься в ночи… и омрачаешь день.
Я знаю: жалобы любви рассеются, как мгла, —
О, только б милосердней ты к несчастному была!

Еще от автора Абу Мухаммед Али Ибн Хазм
Средневековая андалусская проза

Сборник включает произведения разных жанров, созданные в X—XV вв.: «Ожерелье голубки» Ибн Хазма и «Повесть о Хаййе ибн Якзане» Ибн Туфейля, ранее уже издававшиеся, и рассказы и хроники разных авторов, впервые публикующиеся на русском языке.Философская притча о смысле человеческого бытия, трогательные любовные истории и назидательные поучения, рассказы о поэтах и вазирах, воителях и правителях — все это найдет читатель в книге, которая в первый раз столь полно познакомит его со средневековой прозой арабской Андалусии.


Ожерелье голубки

Арабская поэзия XI в, пытавшаяся первое время в Испании хранить старые традиции и воспевать никогда не виданного этими поэтами верблюда, постепенно под местными влияниями ожила, приобрела индивидуальный характер и, как это можно теперь считать доказанным, в свою очередь оказала могучее влияние на лирику европейских трубадуров. Вот на такой-то почве и возникло предлагаемое сейчас русскому читателю произведение Абу Мухаммеда Али ибн Ахмада ибн Хазма, родившегося в Кордове 7 ноября 994 года, — книга «Ожерелье голубки» (Тоукал-хаммана)


Рекомендуем почитать
Мудрецы Поднебесной империи

Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.


Китайский эрос

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.


Макамы

Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.


Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.


Услада душ, или Бахтияр-наме

Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.


Игрок в облавные шашки

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.