Анатомия скандала - [83]

— Все дома, и все снова вместе, — соглашается Джеймс.

«Ох, если бы все было так просто!» — думает Софи. Одновременно у нее мелькает мысль: остановись, мгновенье. Теперь дети не увидят, как их отца объявят насильником и отправят за решетку, не испытают сиротства при живом отце, а в будущем — позора.

«Больше мне ничего и не надо», — думает она, наслаждаясь общим теплом и обнимающими ее детскими ручонками. Однако в ней растет беспокойство, Софи не может отмахнуться от кое-каких вопросов, а вместе с ними — и от желания оттолкнуть мужа, чтобы ее обнимали только дети.

* * *

В ту же ночь, уложив Эм и Финна, она рискнула завести этот разговор. Она даже и не собиралась — пила себе тихонько шампанское, которое Джеймс открыл, чтобы отметить радостное событие. Благодарность за счастливый исход брала в ней верх над воодушевлением и немного омрачилась усталостью: напряжение последних месяцев порядком подточило силы Софии. Так несколько дней болят мышцы после марафона или азартного гребного соревнования.

Джеймс по-прежнему в эйфории: принимает звонки с поздравлениями, уже договорился о частной встрече с Томом: все страшно засекречено, на Даунинг-стрит его проведут тайно. Он ходит по комнате, останавливается, подхватывает жену на руки и кружит, наконец с размаху усаживается на кровать, разливает оставшееся шампанское в два узких бокала и, радостный, тянется к Софи с поцелуем.

Сама нежность, он обнимает жену и начинает расстегивать ее блузку, зарываясь носом в шею, что Софи вообще-то очень любит. Однако теперь это ассоциируется у нее с другой женщиной. Она отвечает на поцелуи сжатым ртом, после чего высвобождается из его объятий и отодвигается.

— Что случилось? — На красивом лице мужа вопрос и недоумение, и Софи, почти смягчившись, вновь прижимается к нему, приказывая себе не усугублять положение. Но наступил момент истины, и если она промолчит, неотвязные вопросы будут разъедать их брак, как ржавчина, появившаяся на кашпо, которые Кристина оставила под дождем.

— Видишь ли, я не знаю, как это поделикатнее сформулировать…

— Что? — Джеймс сморщился от напряжения. Может, решил, что Софи хочет от него уйти?

— Мне нужно точно знать, что произошло. Я все время думаю, что же случилось в лифте.

— Как? — говорит он. — Ты же знаешь, что там произошло. Я совсем недавно давал показания в суде и рассказал всю правду.

— Я слышала, что ты рассказал в суде… — Софи обернулась и посмотрела Джеймсу в лицо. Спустив ноги на пол, плотно обхватила себя за локти и ритмично покачивалась. — Мне нужно знать, как все было на самом деле. Неужели так, как ты рассказал?

— Поверить не могу, что ты это спрашиваешь. — Джеймс наклонился, взял телефон с журнального столика и покачал головой, будто страшно огорчившись ее вопросу. — После всего, через что мы прошли, после всего, в чем мне пришлось признаться, зная, что ты в зале, ты во мне все-таки сомневаешься? — Его голос стал жестче: — Я был о тебе другого мнения. Все, я пошел спать.

— Скажи, что она ни разу не просила тебя остановиться. — Софи слышала собственное отчаяние, но ей нужно было знать правду. — Что она действительно не говорила «Нет, не здесь», и… — тут ее голос сорвался, выдавая невыносимую неловкость, — что ты не говорил «Нечего было передо мной бедрами вертеть». — Эти пошлые слова вырвались у нее залпом. — Что ты ничего подобного не говорил!

— А ты сама как думаешь? — Джеймс смотрел на нее сверху вниз. Его голос снова стал спокойным и вразумляющим. Перед ней стоял Джеймс, который полностью контролирует ситуацию и будет доказывать свою правоту с полным присутствием духа.

— Я не знаю. Я волнуюсь, вдруг она как-нибудь сказала, чтобы ты остановился, а ты пропустил это мимо ушей, решив, что она не всерьез. — Слова, эхом звучавшие в голове, вдруг встали на свои места в этой ловко произнесенной фразе, которая пролегла между супругами невидимой чертой. Страстно желая уверений, Софи ждала.

Но Джеймс присел на диван, иронически покрутил головой и взглянул на жену с обожанием.

— А ты хорошо меня знаешь.

— Как это понимать? — Софи так и обмерла. «Я знаю, что ты можешь дозировать правду, когда тебе это выгодно», — хотела она сказать, но не решилась зайти так далеко.

— Ну, допустим, что она вяло пыталась меня отшить…

— Что?! — Софи вовсе не хотела, чтобы муж соглашался с ней и допускал, что она не ошиблась.

— Но это все была игра.

— Как ты можешь это говорить? Ты берешь на себя смелость читать ее мысли?

— Потому что я знаю, что она говорила не всерьез. Она всегда была не прочь. — Джеймс рассматривал сморщившееся лицо Софи, которой слова мужа показались ударом в живот. — Прости, может, это прозвучит грубо, но я стараюсь быть с тобой откровенным. Она всегда делала вид, что сопротивляется, а затем поддавалась. Для нее это была игра, так она чувствовала себя желанной. Так было не всегда, но она сама придумывала рискованные ситуации, когда мы занимались сексом и кто-то мог войти и нас увидеть.

Пораженная, Софи замерла, услышанное стало для нее потрясением — признание, что они регулярно занимались рискованным сексом, упоминание о желаниях Оливии и подробностях их ролевых игр. Софи ухватилась за суть обвинения, выступавшую, как утес из воды, посреди туманных речей Джеймса.