Анатомия скандала - [26]

Время, когда девушки сравнивали переводы и экзаменовали друг друга, вспоминая, что Зеленый Рыцарь делал в тот или иной момент, и проверяя, смогут ли они убедительно об этом рассуждать, было для Холли лучшим за всю неделю: раньше ее одаренность была чем-то вроде позорного клейма. Она гордилась своими способностями, но понимала, что лучше их не афишировать даже здесь: в Оксфорде модно было открывать учебники накануне семинаров, сводя неделю подготовки к одному вечеру.

Софи искренне восхищалась трудолюбием Холли и сваливала на нее львиную долю заданий. Накануне она оставила Холли записку в ячейке для писем, в которой призналась, что утренние тренировки по гребле отнимают у нее все силы и она, Софи, «не нашла» времени для выполнения своей части перевода.

— Ты такая умная, — повторяла Софи, — не то что я, тупица.

— Перестань, никакая ты не тупица.

— Настоящее дерево, как выражается мой отец.

— Не способная на диплом с отличием? Ну, это нормально.

— Вот именно. Гораздо лучше развлекаться. Какой-никакой диплом, медаль по академической гребле и хороший парень, желательно будущий муж, — вот все, чего я хочу.

Холли откинулась на стуле. В этом откровенном признании было столько чуждого ей — и абсолютно, по ее мнению, неправильного, — что она не удержала улыбки. В Софи было что-то удивительно незамысловатое: обладательница свежего личика, участница школьных марафонов и капитан команды по лакроссу, а теперь член первой восьмерки гребного клуба колледжа, она видела смысл жизни в том, чтобы не упускать возможности и максимально использовать свои достоинства: например, скрещивать длинные ноги перед носом бедного Говарда или лестью заставлять подругу выполнять большую часть задания.

Холли понимала, что ею манипулируют, но это делалось настолько изящно, что она даже не очень возражала. Железная воля Софи позволяла той встать в полшестого в промозглое осеннее утро, чтобы успеть на речные старты к шести утра, пока большинство студентов сопят под стегаными одеялами, или уговорить второкурсника отдать ей свои рефераты, даже не подумав его как-то отблагодарить. Холли не сомневалась, что к концу третьего курса у Софи будет и спортивная медаль, и будущий муж (минимум потенциальный будущий муж), и даже — ведь удача всегда на стороне таких, как Софи, потому что они своего не упустят, — диплом с натянутыми тройками.

К Софи легко было ощутить зависть и даже презрение, однако Холли ничего подобного не чувствовала. Софи представляла собой целый мир, который живо интересовал Холли, сколько бы она ни заявляла о своей к нему неприязни.

— Представляешь, она тори, — досадовала она в разговоре с Элисон, сказав перед этим Софи, что идет на собрание университетской ячейки лейбористской партии.

— Конечно, а как же иначе, — отозвалась Элисон.

— А на будущий год она хочет жить на Вудсток-роуд или в Джерико, а не на Каули-роуд, как мы.

— А что она забыла в восточной части Оксфорда? Папаша ей дом купит.

— Насчет этого не знаю. — Холли вдруг почувствовала себя предательницей, вспомнив отрывистые фразы, намекавшие, что отец Софи никогда не был эмоционально внимательным и живет своей жизнью, отдельно от семьи. — Она об этом не говорила… Только ты меня не выдавай.

Элисон засмеялась:

— Смотрю, ты на нее запала!

— Ага… То есть она не такая уж плохая.

И ведь Холли действительно не считала Софи плохим человеком. Она жадно впитывала информацию, которой та делилась о своей жизни, — описания коктейльных вечеринок в комнатах общежития, небрежное упоминание о кокаине, который нюхали ее школьные подруги, хотя сама Софи к наркотикам не притрагивалась, твердо выбрав здоровый образ жизни, истории об элитных питейных клубах, которые посещал и ее кузен Хэл, учившийся на третьем курсе в другом колледже, пересказываемые с напускной терпимостью («мальчишки, что с них взять»).

— Ты не поверишь, что они отмочили в прошлые выходные, — прошептала Софи.

Холли невольно подумала, что настойчивое желание поразить подругу экстравагантностью высших классов у Софи просто в крови.

— Что? — Все внутри у нее напряглось от любопытства. Слушать эти истории, рассказанные сбивчивым шепотом, прерываемым хихиканьем, было все равно что читать «Упадок и разрушение». А оттого, что все происходило в реальности, становилось еще интереснее.

— «Либертены» отобедали в «Брукс» на Тёрл-стрит, а потом каждый заказал по отдельному такси до «Кингс-Армз».

— Но от «Брукс» до «Кингс-Армз» две минуты пешком, — изумилась Холли.

— Вот именно! Вереница такси растянулась на всю Тёрл-стрит, и все ради минутной поездки!

— А таксисты не ругались?

— Каждому заплатили пятьдесят фунтов.

— Неплохо за минуту работы.

— Да, внакладе они не остались, — легкомысленно подтвердила Софи.

— Но они, наверное, почувствовали себя глупо?

— Ну какая разница, кому какое дело? Это их работа, им за нее деньги платят. Господи, иногда ты бываешь та-ка-я серьезная! — Софи быстрым движением собрала книги, давая понять, что тема закрыта, и, встав, посмотрела на Холли, которая никак не могла прогнать из головы образ озадаченных таксистов. — Поторопись, — в голосе Софи послышалось раздражение, — а то мы опоздаем.