Анастас Иванович Микоян: человек и политик - [17]

Введение в переговоры

В связи резким изменением международной обстановки в конце 1939 — начале 1940 гг., повлекшей установление советского влияния на Балканах, правительство Югославии столкнулось с новыми дилеммами. Появилась необходимость установления более тесных контактов с Советским Союзом, а также возобновления дипломатических отношений, которых не было с весны 1919 г. Делалось это с целью укрепления югославской внешнеполитической линии по отношению к Италии, Германии и западным союзникам в лице Англии и Франции. Ранее подписанные соглашения с англо-французскими союзниками и державами оси угрожали поставить под угрозу достигнутый югославами прогресс в плане сближения с Советским Союзом. В данных обстоятельствах, очевидно, пытаясь сблизиться с Советами, правительство Югославии решило начать процесс торговых переговоров, который должен был стать первым шагом в процессе установления официальных дипломатических отношений.

Ранее мы уже писали о ходе переговоров и международных обстоятельствах, в которых происходило югославско-советское сближение, в основном на основе источников югославского происхождения и опубликованных советских источников, в монографии о югославско-советских отношениях между 1939 и 1941 гг.[131], но обнаружив новые архивные источники в Российском государственном архиве социальной и политической истории и Хорватском государственном архиве, возникла необходимость более комплексно взглянуть на процесс установления торговых связей между Королевством Югославия и Советским Союзом и пересмотреть некоторые сделанные ранее выводы.

С момента прихода к власти в октябре 1934 г. князь Павел [132] крайне осторожно подходил к установлению каких-либо официальных контактов с Советским Союзом. В тот момент, когда уже было принято решение о торговых переговорах, он считал, что официальное признание Советского Союза и установление дипломатических отношений следует отложить. Он решительно заявил, что это нужно делать только в случае необходимости, а внутренняя обстановка в стране должна быть спокойной и упорядоченной. Он был убежден, что будущее советское посольство в Белграде станет местом встречи «недовольных элементов» и оппозиции, и что советский посланник непременно привлечет более широкие слои югославского общества своей политикой расширения православных и славянских связей. Он считал, что югославы не должны забывать «наставничество Хартвига», имея в виду роль российского посла Николая Хартвига в Сербии накануне Первой мировой войны[133]. Он был глубоко убежден в том, что «Россию необходимо использовать для наших целей» и что мы не должны забывать, что существующее родство одновременно представляет собой величайшую опасность для будущих отношений и сохранения югославской национальной независимости. Он прямо сказал: «Никогда не пускайте Россию на Балканы» [134].

Страхи и сомнения князя Павла были серьезным сдерживающим фактором на пути югославско-советского сближения. Опасения Павла по поводу возможного распространения большевизма, а также политической, экономической и военной гегемонии «старшего брата» на Балканах сочетались с негативным отношением югославской общественности к советской военной интервенции в Польше, нападению на Финляндию, политике в отношении стран Балтии и Румынии. В этом им виделось выражение важных геополитических интересов Советского Союза.

Для начала торговых переговоров был выбран уже ранее установленный дипломатический канал через послов в Анкаре Илью Шуменковича и Алексея Терентьева. С этой целью министр иностранных дел Югославии Чинкар Маркович сообщил Шуменковичу 22 марта 1940 г., что правительство решило отправить официальную делегацию в Советский Союз с целью начала экономических переговоров. При этом ему было предписано сообщить об этом своему коллеге Терентьеву с максимальной осторожностью[135].

Шуменкович немедленно связался с Терентьевым, который, со своей стороны, приветствовал инициативу Югославии и выразил уверенность, что советское правительство обязательно отреагирует положительно, но оно не сможет дать официальный ответ, пока не получит ответ от своего министерства[136]. Он немедленно сообщил своему руководству о намерении Югославии направить в Советский Союз делегацию в составе высокопоставленных государственных чиновников с целью подписания специального торгового соглашения между Югославией и Советским Союзом.

Он также заявил, что Шуменкович проинформировал его, что такой шаг правительства Югославии можно рассматривать как шаг к созданию подходящей основы для развития будущих межгосударственных отношений. Всего через несколько минут после отъезда Шуменковича того посетил советник югославского посольства, который попросил, чтобы содержание бесед, которые он вел с Шуменковичем, остались в полной конфиденциальности. Он подчеркнул, что воздерживается от каких-либо официальных заявлений и ответов на югославскую инициативу[137].

Ожидаемый официальный ответ Советского правительства был получен 26 марта. Советское правительство ответило, что оно не имеет ничего против установления нормальных экономических связей с Югославией, но оно хотело бы ознакомиться с югославским планом переговоров, то есть потенциальной повесткой дня, с которой делегация прибудет в Москву для переговоров