Анастас Иванович Микоян: человек и политик - [15]

В последние годы нахождения у власти Хрущева

Микоян в тот период отчетливо осознал, какую опасность таила в себе для дела всей его жизни начавшаяся после XXII съезда КПСС деструктивная деятельность Хрущева во внутренней и внешней политике, и он неоднократно на самом высоком уровне с ним дискутировал по важнейшим вопросам. Ответом Хрущева стало приближение к себе таких деятелей, как А. Н. Шелепин и Ф. Р. Козлов[110]. Именно последний, с которым у Микояна были весьма натянутые отношения, настоял на силовом решении вопроса во время событий 1962 г. в Новочеркасске. Микоян, понимая, что Хрущев готовил Козлова в свои преемники, хотел даже в очередной раз подать заявление об отставке, но Хрущев вновь его убедил в неизменности своей поддержки[111].

В этот период Микоян активно включился в деятельность специально созданной после XXII съезда Конституционной комиссии Совета министров СССР, призванной подготовить новый текст основного закона страны[112].

В ноябре 1963 г. Микоян представлял руководство СССР на похоронах Дж. Кеннеди. В непростой обстановке, связанной с подозрениями некоторых официальных лиц США в отношении причастности СССР к его трагической гибели, Микоян с большим достоинством представлял свою страну и имел краткую аудиенцию с вдовой Кеннеди Жаклин, после которой обвинять СССР в такого рода действиях стало просто неуместно[113].

Летом 1964 г. Микоян достиг формальной «вершины» в политической карьере, став номинальным главой советского государства — Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Конечно, новый статус налагал на него, уже почти достигшего 70-летнего возраста, в большей степени представительские функции, но и на этом посту он сумел проявить себя более активно и плодотворно, чем его предшественники[114].

Объяснить это можно только одним: на эту должность был назначен реальный, а не номинальный политический «тяжеловес», пользовавшийся большим авторитетом и популярностью, в том числе и в среде авторитетных советских и зарубежных политиков, дипломатов, деятелей культуры[115].

Как следует из воспоминаний С. Н. Хрущева, Брежнев очень не хотел покидать эту должность, поскольку очень любил выполнять представительские функции. И это решение Хрущева стало последней каплей, переполнившей его терпение и подтолкнувшее к организации заговора против Хрущева[116].

Несмотря на накопившийся в отношении Хрущева негатив, Микоян себя повел очень корректно во время его снятия, «по состоянию здоровья», с высших должностей в партии и государстве в октябре 1964 г. Он единственный выступил с предложением оставить Хрущева в составе высшего руководства, мотивируя свою позицию тем, что Никита Сергеевич «может работать в команде»[117].

На этом пленуме, при определенных обстоятельствах, предполагалась критика и самого Микояна как ближайшего соратника Хрущева[118], но этого не потребовалось. Микоян проявил себя в сложившейся ситуации как мастер компромисса.

После отставки Хрущева

Такого рода политикам, как Брежнев и члены его новой «команды», «политические тяжеловесы», как Микоян, были попросту не нужны. На их фоне они выглядели, даже занимая более высокие должности, весьма бледно. Микоян имел репутацию политика, который мог высказать первому лицу свое особое мнение по любому вопросу, а Брежнев в этом отношении был далеко Сталин или даже не Хрущев.

Дождавшись удобного повода — 70-летнего юбилея Микояна, в начале декабря 1966 г. его отправили на пенсию с подчеркнутым проявлением «уважения» [119], одновременно продемонстрировав в отношении старейшего члена советского руководства такую мелочность, как лишение его возможности пользоваться государственной дачей, на которой члены его семьи прожили многие годы.

Зависть и вымещение своих комплексов у нового руководства страны в отношении Микояна продолжались и далее, вплоть до его кончины. Явно не без одобрения советского пропагандистского аппарата о Микояне стали повсеместно распространяться «крылатые» выражения наподобие «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Сочинялись анекдоты о его невероятной изворотливости (самый известный из них о том, как Микоян собирается возвращаться домой во время дождя без зонтика, говоря соратникам, что пройдет между струйками воды)[120].

Уйдя на заслуженный отдых, Микоян не прекращал активной деятельности, являясь постоянным членом Президиума Верховного Совета СССР (до 1974 г.) и членом ЦК КПСС (до 1976 г.). Он много выступал перед работниками промышленных предприятий, государственных учреждений, научных учреждений, молодежью, зарубежными политическими деятелями и дипломатами[121]. В 1970 г. были опубликованы отдельным изданием его воспоминания о В. И. Ленине, приуроченные к широко отмечавшемуся в СССР его 100-летнему юбилею [122].

В этот период Микоян много времени уделял написанию мемуаров, часть из которых была издана в конце 1960 — середине 1970-х гг. в формате публикаций в периодике, а также отдельными книгами[123]. Но и здесь его ждали многочисленные разочарования в виде цензуры на уже написанные или предварительно надиктованные тексты. Пришлось идти на компромиссы, «редактируя», а то и вовсе удаляя «неудобные» сюжеты. Члены семьи Микояна также подозревали, что его секретарь могла по заданию спецслужб, пользуясь доверием Микояна, произвольно вносить в тексты его диктовок сюжеты, которые были кому-то выгодны наверху.