Анархист - [14]

- А на кой он тебе, босс, такой, - Гера подвигал челюстью, - самостоятельный?

- Чердак у него варит, задумал он один гешефт. Он в зоне время даром не терял - стукачи стукачами, он еще типа образованием занимался.

- В биб..., библ.., - кого-то попытался скопировать Гера, - библиотеке штаны протирал?

Вальтер нахмурился, сухим голосом сказал:

- Говоришь много.

С лица верзилы сползла улыбка, челюсти сомкнулись, глаза превратились в два оловянных шарика. Выражение преданного солдата «Виноват, исправлюсь!»

- Не в библиотеке, - уже прежним голосом продолжил Вальтер, - тогда мобилы пошли. Время от времени вертухаи, конечно, их отбирали при шмоне, но, сам знаешь, отстегивай долю - живи в волю. О, - Вальтер улыбнулся, - зацени, как сказал. Так вот, Махновец с интернета накачает всякого добра, потом читает по ночам с телефона. А что ему еще делать было? Удовольствий никаких - петухами брезговал, не дрочил принципиально, чефирить не научился. Жрать ничего нельзя! Получит посылку от матери, в глазах такая ненависть! К тому, кто его под скальпель положил. После операции ему такую диету прописали, хоть в гроб сразу со скуки. Он из посылки копченую колбасу достанет, кусочек с почтовую марку отрежет, пожует - вот и все удовольствие.

Вальтер повел носом, словно сомневаясь, говорить, нет.

- Так он на книжки и меня подсадил. А сам он не только Ленина с Бакуниным читал, а еще кодексы всякие - уголовный, процессуальный, короче, все что нужно, чтобы срок скостили.

- На УДО … - презрительно скривил губы верзила. - Не по-пацански!

- Гера, Гера. - вздохнул Вальтер. - Молодой ты. А махновец в один момент понял, надо побыстрей выйти - время идет, не он, так мент, что его пытал, сам подохнет. Может, и в самом деле с головой у него того. - Вальтер покрутил пальцем у виска. - На почве мести.

- Короче, стал он писать заявы прокурорам, согласился показания дать, перестал в молчанку играть. Много, правда, не добился, на полгода всего скостили, и то под конец срока.

Махно вышел от Вальтера. Прошел по влажному гравию до ворот, щелкнул магнитный замок, калитка открылась. Махно поднял руку в прощальном жесте. Видеокамера на воротах чуть наклонилась. Махно был уверен, именно Гера следит в монитор за его уходом.

Солнце закрыли облака, день стал привычно серым, а воздух сырым. Боль возвращалась, до места, где оставил автомобиль, два поворота по грязному тротуару.

Мигнули лампы, сработал центральный замок, Махно сел в Фольксваген. Дверь мягко захлопнулась, отсекая звуки улицы, аж барабанные перепонки сдавило. Махно никак не мог привыкнуть к комфорту. Злился на себя. Ему претила радость обладания обыкновенными по сути железками, и в то же время признавал удобство, замечательный обзор, мощность и плавность хода.

Автомобиль подогнал Сергей. Требования Махно предъявил такие: подержанная, без понтов, но надежная, чтобы не думать о ремонте в ближайший год. С мощным мотором и маневренная в движении по городу. И с удобными креслами. Махно предполагал, что в машине придется проводить много времени. Сергей полазил по объявлениям, поездил на просмотры и подогнал Фольксваген Поло. Сравнивать было не с чем, но Махно автомобиль понравился. Водительское удостоверение, как Артем и говорил, никакого труда купить не составило. Вадиму временами хотелось пожечь резину, почувствовать, как вдавливает в кресло, но он контролировал эмоции. Высшая радость — смерть врага, а до этого еще далеко. Пока он водил так, чтобы не светится в гаишных протоколах.

Боль наполняла тело. Махно принял две таблетки солпадеина. Его действие в лучшем случае наступит через 15-20 минут. Вальтер предлагал обезболивающее посильнее еще на зоне, но Махно с кривой усмешкой отказывался от героина: «Благодарствую, Валера, я свободным человеком хочу быть». Щелкнул ремень безопасности, ключ провернулся, дрогнули стрелки, запел двигатель. Махно включил ближний свет и обогрев, двинул рычаг, немецкий автомобиль легко вклинилися в поток.

Махно вертел головой, вглядываясь в названия улиц. Положить деньги на полученные номера для параноика не такая простая задача. «Не усложняй. - говорил себе Махно и вспоминал: - Просто только кошки детей делают». Махно впитывал информацию от каждого зэка, как и на чем он спалился. «Лоха развел по телефону, «бабки» на счет пришли, а в терминалах видеокамеры — в своем-то я рукой закрыл, а про те, что под потолком забыл. Голову поднял и опаньки. Мне мусор потом хвастал, как узнал по видео...» Сколько хранится запись, Махно не знал, но вряд ли больше месяца, так что время есть.

Махно остановился у супермаркета. Нашел терминал, перевел на один номер тысячу, на другой сто рублей. Заодно купил минеральной воды.

Стал накрапывать дождь со снегом, Махно сел в прогретый салон, с заднего сиденья достал термическую сумку с запасом питания. Тщательно пережевывая, съел пресную котлету из говядины. Иногда Махно казалось, что вкусовые рецепторы давно атрофировались за ненадобностью. Почти двадцать лет на языке не было ни острого, ни соленого, ни копченого. Первое время после операции Махно смотрел на людей с нормальным пищеварением как на врагов. Передачи — праздник в камере. Только не для Вадима Нестерова. Сокамерник кусает зернистый сервелат, губы жирные, глаза счастливые. Так бы и воткнул в глотку всю палку. Потом успокоился, мать привыкла к его рациону, скорректировала передачи. Сейчас на воле поприятнее, можно приготовить что-то похожее на человеческую еду.