Anamnesis morbi. (История болезни) - [29]

Я осторожно поднял коробку: легкая. Одно из двух, либо там ничего нет, либо каменная печать не такая большая, как я себе представлял.

Мне в ухо взволнованно задышала Кларочка, отошедшая наконец от первоначального шока. Я скосил глаза и увидел живое воплощение классической фразы из старинных любовных романов: «Грудь ее волнующе вздымалась…» Пожалуй, даже слишком волнующе.

— Это оно? — выдохнула Кларочка из вздымающейся груди.

— Надеюсь! — я осторожно приподнял крышку.

Оно! В углу шкатулки рисунком вниз лежал пятиугольный камень. В центре его было просверлено отверстие, сквозь которое прежний хозяин пропустил толстый кожаный шнурок, завязанный замысловатым и весьма крепким на вид узлом. За шнурок-то я ее и поднял, почему-то не решившись прикоснуться к самой печати.

На другой стороне был грубо высечен рисунок. Древнегреческий храм. Как и говорил Димас, храм действительно очень напоминал известный всем по фотографиям в учебниках истории Акрополь.

Кроме самой печати на шнурке болтался странный предмет, о котором Димас, помнится, ничего не говорил: небольшая квадратная металлическая пластинка с пробитыми в ней квадратными же отверстиями. Я зачем-то пересчитал их. Дырок оказалось двадцать пять, и располагались они в совершеннейшем беспорядке. Что же касается металла, из которого был изготовлен загадочный артефакт, то у меня зародились подозрения, что это бронза. Еще один сюрприз Антониди? Или просто своеобразный брелок к печати? Кто их знает, этих древних греков, может, у них было модным ко всему цеплять всякие побрякушки… на манер нынешней молодежи?

Я держал в руке крутящуюся на шнурке древнюю печать и медленно прозревал. Признаться, до этого момента, я все-таки так до конца и не уверовал в реальность событий последних суток. Несмотря на исповедь умирающего грека, несмотря даже на появление уж вовсе фантастического Хруля, способного к тому же легким движением руки останавливать время… не верил, и все тут. Но сейчас… Предмет в моей руке был действительно древним. Очень древним. И еще он был НАСТОЯЩИМ. Материальным, осязаемым. Который можно потрогать…

Я прикоснулся к шершавому камню. Против ожиданий, он оказался теплым, даже горячим. Задержав пальцы на изображении храма, я вполне явственно ощутил довольно сильную пульсацию, будто бы внутри камня размеренно билось маленькое, но живое и сильное сердце. Показалось? Я поднес печать к уху. Нет, не показалось. Знакомый сдвоенный перестук… систола — диастола… примерно восемьдесят в минуту. Или это я свою собственную пульсацию слышу?

— Всё, как грек говорил, так ведь? — Кларочка тоже зачарованно глядела на печать. Глаза ее блестели азартом исследователя. — Можно мне?

Она протянула руку к камню. Я кивнул. Девушка осторожно, словно бабочку боясь спугнуть, поднесла раскрытую ладошку под висящую на шнурке печать. Я разжал пальцы…

Почти одновременно раздался пронзительный вскрик и стук упавшего камня. Остро запахло паленым мясом. Кларочка, выронив печать и скрючившись от боли, присела на пол, дуя на руку. Из глаз ее текли крупные слезы.

— Ты что?! — я присел рядом с ней, обняв одной рукой за плечи, а другой разворачивая ее руку ладонью кверху, пытаясь рассмотреть поближе.

Кларочка всхлипнула:

— Не знаю… меня обожгло что-то. Очень больно! Я даже… — она осеклась, увидев свою ладонь. Я тоже онемел.

На узкой девичьей ладошке четко отпечатался рисунок храма. Такой же, как на печати. Только в зеркальном отображении. Ожог был таким сильным, что некоторые линии рисунка были обуглены. Мы оторопело переглянулись.

— Пал Палыч, что это? Почему? — голос Клары дрожал и срывался от боли и от обиды. — Вы же ее держали — и ничего! Меня-то за что?

В задумчивости я поднял печать с пыльного пола. Она по-прежнему была теплой и пульсировала, но вовсе не обжигала. Ответить Кларе не успел…

Во входную дверь постучали. И сразу же вслед за стуком раздался скрип открываемой створки. Мы с Кларочкой переглянулись: ну конечно, мы не озаботились тем, чтобы запереть дверь за собой. И вот теперь еще кто-то зашел в гости к Димасу.

Я быстро накинул кожаный шнурок на шею, запихнул пульсирующую печать под футболку и, поднявшись с пола, развернулся лицом к входу.

— «Скорую» вызывали?

На пороге стояли два крепыша в форме «Скорой помощи». Один из них держал в руке объемистый металлический чемодан, у другого обнаружились сложенные брезентовые носилки, так называемые «волокуши». У меня отлегло от сердца: все ясно, парни просто ошиблись адресом. Видимо, кому-то из соседей Антониди заплохело, вызвали «скорую». И то ли диспетчер не расслышала, то ли вызывающий не вполне уверенно ворочал языком… вот и приехали ребятки малость не туда. Бывает. Улыбнувшись, я шагнул навстречу «волшебникам страны 03»:

— Да нет, коллеги, ошибочка вышла! Мы не…

…И сложился пополам от мощного удара ногой в живот. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли радужные круги. И очень ясно всплыли вдруг в памяти слова Хруля: «Пока он на тебя не нападет, не поймешь». Охотники? Оперативно, чтоб вас…

Между тем ударивший меня «коллега» решил закрепить успех. Он стремительно шагнул ко мне и замахнулся короткой резиновой дубинкой, явно намереваясь приложить меня ею по черепу. В мои планы это никак не входило.