7 сентября 1987 года,
понедельник, 11.15, поселок Ноябрьский
Я остановился перед главным входом в больницу и скептически окинул взглядом кирпичное пятиэтажное здание. Судя по всему, строили его еще при ком-то из Рюриковичей. С того же времени и ремонт не делали.
Ноябрьская районная больница не производила впечатления фабрики здоровья. Скорее наоборот: мрачноватое красно-коричневое здание напоминало то ли психиатрическую лечебницу для буйных, то ли тюрьму для особо опасных рецидивистов. Сходство с последней особенно усиливали решетки на окнах, бесхитростно сваренные из арматуры и выкрашенные в жизнерадостный голубенький цвет.
Я тяжело вздохнул: в этом застенке мне предстоит провести целых два месяца. За что, спрашивается?!
Уж не знаю, чья это была идея направить нас, молодых врачей-интернов из Нероградской областной больницы, в глубинку. Усилить, так сказать, сельское здравоохранение в районах области. Аж на целых два месяца. Подозреваю, что сия гениальная мысль посетила кого-то из облздравовских деятелей либо в горячечном бреду, либо в момент тяжелой абстинентной депрессии на выходе из запоя. Когда очень хотелось поделиться с кем-нибудь своими непередаваемыми ощущениями.
И вот я, свежеиспеченный доктор Светин, протрясшись три часа в древнем «Икарусе», вывалился из него в аккурат у ворот Ноябрьской ЦРБ. Сиречь — центральной районной больницы, куда мне и предписано было явиться пред светлы очи местного главврача.
…Вздохнув еще раз, я подхватил с земли сумку, взвалил ее на плечо и направился к крыльцу.
Внутри больница оказалась значительно приятнее. Здесь, по крайней мере, не доминировала жутковатая красно-коричневая гамма. Все было вполне пристойно: светленько, чистенько, тихонько. И даже неистребимые запахи приемного отделения не слишком шибали в нос. Всего-то слегка наворачивали слезу, почти не вызывая удушья и рвотных позывов.
— Простите, не подскажете… — начал было я, наткнувшись на выплывшую из смотровой дородную даму в белом халате и накрахмаленном эрегированном колпаке.
— Сначала — сюда, сдадите кровь и мочу. Потом — туда, сдадите одежду и вещи, — не глядя, ткнула она пальцем в двери. — Потом — вон туда: получите больничную пижаму. Вши есть?
— Да нет, — оторопело пробормотал я, пытаясь сообразить, каким образом, сдав одежду в одном конце длинного коридора, получить казенное обмундирование в другом. Голышом бежать, что ли? Простые нравы!
— Так да или нет? — ледяным тоном уточнила дама, хищно вглядываясь в мою шевелюру.
— Никак нет! — категорически заявил я, едва удержавшись, чтобы не добавить: «Ваше благородие».
— Значит, брить не будем! — огорчилась она.
— Да я, собственно, не больной… — предпринял я вторую попытку объясниться.
— Донор?! — обрадовалась дама и цепко ухватила меня за правый локоть. — Вены хорошие, чудненько! Желтухой, сифилисом не болели?