Ладно, пора за дело. Ветка под ногами была здоровенной, но, к счастью, провода шли поверху, а значит их не придется привязывать к стволу. На мостовой Херб беседовал о чем-то с синьором Дельпополо. Чуть поодаль Харрис со жвачкой во рту таращился на проносящиеся мимо авто. При всей полноте Херб не был толстяком, а по сравнению с коренастым, крепко сбитым владельцем магазина и вовсе смотрелся доходягой.
Утренний ветерок донес до ушей обрывки разговора.
— Не волнуйтесь, синьор Дельпополо, с вывеской ничего не случится, — успокаивал бригадир.
— Все равно осторожней, — гнул свое итальянец. — В Сицилии я раз подниматься наверх и рубить сук, поэтому знать.
С этими словами он заторопился в магазин, на пороге ловко протиснулся мимо дородной брюнетки, не уступавшей ему габаритами. Синьора Дельпополо, сообразил Уэсли, и, судя по ее кислой роже, дела в бакалейном королевстве обстояли не так уж и хорошо.
— Твой прогноз, Уэсли? — окликнул снизу бригадир.
— Обнадеживающий. Первая пошла.
Он приладил седло и велел Харрису подать бензопилу. Ветка легко поддалась и с жутким грохотом обрушилась на мостовую, прямо посреди двух скоплений авто, заблаговременно остановленных Хербом и Харрисом. Из бакалеи, словно потревоженные пчелы из улья, выскочило семейство Дельпополо во главе со Спящей Красавицей. Синьор Дельпополо не удостоил срубленный сук взглядом, его внимание было приковано к вывеске — даже в кроне Уэсли расслышал вздох облегчения, вырвавшийся из груди итальянца. Синьора Дельпополо с кислой миной наблюдала за переливающимися неоновыми буквами — поди угадай, радуется ли она, что имущество цело, или нет.
Дело спорилось. За первой веткой последовала вторая, потом третья, четвертая. К полудню Уэсли уже страшно гордился собой. Черный от загара, он повернулся к товарищам.
— Сейчас спущусь. Надо купить молока.
Внутри лавка сияла новеньким убранством и первозданной чистотой. Как и сама Спящая Красавица, которая выпорхнула из жилой части дома. Темные пряди блестящим каскадом ниспадали на плечи, оттеняя воткнутую в волосы пышную розу под цвет нежного девичьего румянца.
— Привет, — сказал Уэс и осекся. — Не подумайте, я не извращенец, — зачастил он, видя, что девушка собирается заговорить. — Такая у меня работа — лазать по деревьям.
— И подглядывать в окна?
— Простите, случайно получилось.
— А пялиться обязательно?!
— Я и не пялился. Говорю же, случайность. Но вы простите, и впрямь досадно получилось. Если позволите, пинту молока. И обещаю, что больше вас не потревожу.
Девушка молча достала из новенького холодильника бутылку и поставила на прилавок.
— Не подскажете, где тут можно пристроиться перекусить? — спросил Уэсли, отсчитывая мелочь.
— На заднем дворе есть стол для пикника, только сначала спросите у папы.
— Еще чего! Можете кушать за столом, если хотеть. — Синьора Дельпополо твердым шагом приблизилась к прилавку, нацарапала на клочке бумаги записку и вручила дочери. — Вот, Анжелика, передашь ему. — Толстуха смерила Уэсли загадочным взглядом. — Вы кушать за столом, верно?
— С удовольствием, синьора. Огромное вам спасибо.
Просторный задний двор обрамляли цветочные клумбы. Огромный, явно самодельный стол уютно пристроился в тени грушевого дерева. Наспех проглотив обед, дровосеки с наслаждением дымили под грушей, а ровно в половину первого поспешили на объект. Синьора Дельпополо высунулась на крыльцо и поманила к себе Уэсли.
— Это ты пиливать кроны? — спросила она, оглядев его сверху донизу.
Уэсли кивнул. Синьора выудила из кармана передника потрепанную пачку купюр и, придвинувшись ближе, за-
шептала:
— Видеть на входе вывеску?
Снова кивок. Почтенная дама придвинулась почти вплотную, понизив голос до едва различимого шепота:
— Можешь спилить самая большая ветка так, чтобы она упасть на вывеску?
Уэсли на мгновение лишился дара речи.
— Но зачем? — выдавил он, справившись с изумлением.
В темных глазах синьоры вспыхнули искры.
— Муж больно важничать! Специально заказать вывеску «Доминик Дельпополо». Не «Доминик и Маргарита Дельпополо». Конечно, он же у нас важный птица. Даже платить вам триста долларов за клен! Так ты повалить нечаянно ветку, да?
— Простите, не могу. Это как-то неправильно. Да и работу терять не хочется.
Искорки в глазах женщины погасли. Синьора Дельпополо медленно убрала деньги в карман.
— Верно, тебе нельзя терять работа.
Так вот, значит, что не ладилось в бакалейном королевстве! Методично срубая ветку за веткой, Уэсли размышлял о супругах Дельпополо. Перед внутренним взором калейдоскопом проносились картинки: юная чета приезжает из Сицилии в Томпкинсвилль, совместными усилиями открывают лавку, трудятся денно и нощно не покладая рук, вместе делят все тяготы и невгоды; наконец наступает день, когда на счету скапливается солидная сумма — достаточно, чтобы воплотить в жизнь заветную мечту и написать неоновыми буквами свои имена на входе. Но в последний момент синьор Дельпополо предает жену…
Солнце нещадно палило. В три Херб объявил перекур, однако Уэсли решил остаться наверху. Выбрав ветку поудобней, он привалился к стволу и задымил сигаретой. Внизу мелодично зазвенели кубики льда — из лавки показалась Анжелика с кувшином лимонада и стаканами на подносе.
