Анабасис во времени - [44]

Без сомнения, источник света скрывался за противоположной стеной. Биллингс решительно толкнул дверь, но та не шелохнулась.

Может, там прячутся джинны?

Нет, вряд ли. Держа руку под соответствующим углом, чтобы в любой момент пустить в ход морозитель, Биллингс двинулся вниз по винтовому пандусу. Буквально через метр пандус резко забирал влево, примыкая вплотную к безликой наружной стене. Спустя буквально десять метров во внутренней перегородке обозначилась дверь. Створка легко поддалась, и Биллингс осторожно заглянул внутрь. Если не считать отсутствия проема, зала смотрелась точной копией предыдущей: то же пустое пространство с медным кувшином на цепях.

Безумно хотелось посмотреть, что там внутри, но памятуя о Шахразаде, которая одна-одинешенька томилась между небом и землей, Биллингс передумал. Лучше поспешить и не затягивать с возвращением.

Далее простиралась целая череда дверей, все как одна незапертые. Биллингс сунулся в первые три, но, не обнаружив ничего, кроме уже знакомых кувшинов на пресловутых цепях, решил не тратить время.

Наконец двери кончились, дальше шли голые стены; постепенно пандус выровнялся, превратившись в длинный, чуть извилистый коридор. Сообразив, что находится в основании башни, Биллингс с особой осторожностью двинулся вперед. Коридор уперся в дверь, такую огромную, что все прочие на ее фоне казались крошечными. Однако открылась она, как и остальные, легко и бесшумно. Биллингс крадучись переступил порог и очутился в большой зале.

Большой? Точнее сказать, громадной. Округлый куполообразный потолок высотой достигал пятнадцати метров. На девяти медных цепях покачивался здоровенный кувшин, размерами превосходивший все предыдущие; над горлышком вился тонкий дымок. От замеченного еще в первой комнате запаха было не продохнуть, сухой раскаленный воздух обжигал горло, как знойный ветер в пустыне.

Подобно остальным помещениям, зала поражала полным отсутствием мебели. Но не оборудования. Прямо напротив двери, у вогнутой стены высилась приборная панель, испещренная различными индикаторами, кнопками, рычажками, телетайпами и прочими механизмами, о предназначении которых можно только гадать. Сверху и по бокам, в точности повторяя контуры перегородки, один над другим тянулись ряды крохотных, с почтовую марку экранов. Панель, разномастные приборы и даже экраны — несмотря на их кристальную прозрачность — были выполнены из знакомого псевдо-медного сплава.

Зачарованный, Биллингс пересек комнату и уставился на нижний ряд экранов. Нет, слишком высоко, картинки не разобрать. Он огляделся по сторонам в надежде отыскать хоть какую-то опору, но тщетно. Внимание привлекла полочка в левой части панели. При ближайшем рассмотрении полка оказалась выдвижной и спокойно выдерживала вес взрослого человека. Взобравшись на нее, Биллингс припал к первому попавшемуся экрану. Трехмерное изображение транслировало крохотную комнатушку с крохотной кроватью, столом и стулом. На стульчике, облокотившись локтями на стол, сидел крохотный человечек с несуразно большой куполообразной головой. Без сомнения живой, человечек был погружен в глубокое раздумье и, без сомнения, воплощал лишь малую толику своего истинного размера. С крохотного потолка к крохотному наросту на голове человечка тянулся миниатюрный провод.

Биллингс переводил взгляд с экрана на экран, но везде видел ту же картину; правда, кое-где за столиками восседали женщины — все как одна лысые, с куполообразными головами, однако в остальном мало отличающиеся от представительниц прекрасного пола.

Комнатушки с запертыми в них людьми подозрительно смахивали на тюремные камеры.

А город — на исправительную тюрьму.

Или современный концлагерь.

Но кому и зачем понадобились экраны? Для чего они предназначены?

Внезапно Биллингса осенило. Если интуиция не подводит, перед ним приборная панель человеческой ЭВМ. А люди в бесчисленных клетушках города, составляющего костяк машины, не кто иные, как законные наследники Матери-Земли.

Почудилось, или в помещении потеплело? За спиной послышался странный гул… Обернувшись, Биллингс очутился лицом к лицу с джинном.

5. ИД-ДИМИРЬЯТ

По сравнению с нынешним экземпляром джинн из оазиса смотрелся сущим милашкой. Но то был ифрит, а сейчас Биллингс имел дело с маридом; последние, если верить столь достоверному источнику, как Шахразада, слыли самыми могущественными из джиннов.

В облаке еще не затвердевшего дыма или пыли — или чего там еще — обозначилась фигура ростом не меньше десяти метров. Ноги — литые медные колонны, стопы точно краеугольные камни семиэтажного здания, ручищи как подъемный кран, ладони размером с исполинские вилы. Массивную шею венчала голова, похожая на бронзовый купол, глаза горели точно газовые фонари, форма носа повторяла валторну, уши торчали как спутниковые антенны, а рот рождал ассоциации с Гранд-Каньоном.

— Не смотри на меня как на монстра, — прозвучало у Биллингса в сознании. — Мы, джинны, по мере сил пытаемся придать себе человеческое обличье; а кому приятно, когда обесценивают плоды твоего упорного труда, будь они хоть трижды незрелые.

Биллингсу почти удалось восполнить потерянные сантиметры (от страха он стал ниже ростом). Пока марид находился в поле действия морозителя и не высказывал ни малейшей враждебности, тревожиться не о чем.