Анабасис во времени - [20]

Едва он умолк, Дуньязада рассказала их историю: как Биллингс выкрал ее из дворца Султана и хотел забрать в свой дворец, но по дороге волшебный ковер угодил за Занавес; рассказала про джинна и птицу рухх, как та, защищая яйцо, уволокла их в горы, как они спаслись и обнаружили пещеру; рассказала про долину и Медный город. После она повторила уже слышанное Биллингсом предание про Занавес и пустилась в детальные описания кольца — по счастью, разбойники не сумели стащить его с пальца. Наконец Дунни рассказала про великую войну Сулеймана с джиннами-вероотступниками; как Сулейман приказал заточить всех неверных в медные кувшины, а кувшины бросить в море Эль-Каркар; тем же, кто принял веру Сулеймана, дозволили поселиться в стране джиннов. Али-Баба жадно впитывал каждое слово и не сводил с девочки восторженного взгляда, каким он наверняка смотрел на любимую Бадр-аль-Будур.

Между тем пиво в кувшине убывало, вертикальные солнечные лучи, падавшие сквозь расщелину в потолке, все сильнее меняли наклон.

Дуньязада все говорила, а Али-Баба внимательно слушал. Настал черед сказки о рыбаке из арсенала Шехеразады. Естественно, не обошлось без джинна. Биллингс внезапно рассвирепел. Неужели они не понимают, в какой попали переплет! И как можно без умолку болтать, не выпив за день ни капли воды? Конечно, Дуньязада хотела как лучше и просто-напросто старалась развлечь своих спутников, но ведь всему есть предел!

Сгустились сумерки, один из разбойников зажег лампы, пиво лилось рекой. Вскоре Ибрагим с Джафиром, пошатываясь, двинулись к пленникам. Увидев у Джафира клинок с длинным лезвием, Биллингс понадеялся, что его освободят, дабы начать летный урок. Только бы правая рука не затекла от долгого бездействия, тогда спустить курок будет делом техники, Морозитель по-прежнему покоился в кармане брюк, Биллингс чувствовал его через ткань. Разбойники либо не заметили оружие, либо приняли его за грошовую безделицу. Однако, как выяснилось, Ибрагима волновал не ковер, а Дуньязада — главарь уже выпил достаточно, чтобы сладить с дерзкой пленницей. По крайней мере, он так думал. Ибрагим ткнул в девушку пальцем и приказал Джафи-ру разрезать путы.

Тот с плотоядной улыбкой повиновался.

— Поднимайся, собачья дочь! — скомандовал главарь. — Защитники бедных желают танцовщицу.

Дуньязада смотрела на него с выражением, с каким обычно смотрят на выгребную яму.

— Хочешь, чтобы я станцевала?

— Танец живота, — осклабился Джафир.

Дочь визиря принялась растирать онемевшие конечности, потом встала и отпихнула от себя истекающую слюной парочку.

— Хорошо, станцую.

К вящему негодованию Биллингса и Али-Бабы она, кружась, направилась к бару.

X. Супер-джинн

Если не считать сокровищ, пещера теперь напоминала стриптиз-клуб двадцать первого столетия, где недавно прошел парад пожарной дружины. Дружинники сгрудились за барной стойкой, чтобы получше разглядеть стриптизершу. Воздух наполнился стуком глиняных чаш, оглушительным свистом и возгласами.

Горы слитков почти не загораживали обзор, и Биллингс ошеломленно наблюдал, как Дуньязада завиляла животом, точно профессиональная танцовщица. Потом, к его вящему ужасу и к радости зрителей, она сбросила туфли и начала стаскивать шальвары. По счастью, под ними обнаружились еще одни, розовые. Но если она снимет и эти?

Лавируя среди нагромождения домашней утвари, Дуньязада взяла лампу — ту самую, где якобы заточен джинн, и затрясла ею на манер цимбал, при этом незаметно потирая полированную поверхность.

Вконец осоловевший разбойник рванул вперед и попытался облапить танцовщицу, но та ловко огрела его лампой по затылку. Посрамленный ловелас плюхнулся на колени и под оглушительный хохот товарищей посеменил к бару.

Дуньязада продолжила тереть лампу.

Биллингса обуял праведный гнев. Ну не может она быть настолько наивной, чтобы верить в благородного джинна, который появится и всех спасет! Сначала бредни про кольцо, теперь это!

Тем временем, к компании примкнул новый дружинник. Настоящий великан, ростом под три метра, широкоплечий, с квадратным, словно вытесанным из камня лицом, и серыми глазами, в чьих недрах бушевал ураган. На великане был алый шелковый жилет, подчеркивавший могучий оголенный торс, небесно-голубые шелковые шальвары и длиннющие персидские туфли на высоких каблуках. С каждым вздохом из его ноздрей вырывался пар.

Благоговейный ужас, застывший на лицах разбойников, не шел ни в какое сравнение с тем, какой недавно испытал Биллингс. Дуньязада опустила лампу и тоже уставилась на великана; Биллингс видел, что она ошеломлена не меньше остальных. Выходит, он был прав: его спутница не верила в появление джинна, просто надеялась.

— Ты… ты, должно быть, раб лампы? — пролепетала она.

Великан подался вперед, в два исполинских шага пересек комнату и сейчас могучим дубом возвышался над Дунни. Его ноздри затрепетали, ураган во взгляде перерос в смерч; дружинника буквально трясло от ярости.

— Запомни, юная дева, ваши предания лгут: я вовсе не раб, а просветленный джинн, имя мне Дахиш. По доброте душевной я возложил на себя миссию помогать смертным вроде тебя, если они окажутся в беде и подадут сигнал бедствия, потерев лампу эстетики. Проще говоря, я суперджинн, способный перевернуть небо и землю одним лишь звуком своего голоса.