Амирспасалар. Книга II - [25]
— То сказывал мне Петрос, — уже заплетающимся языком подтвердил Галуст.
— Так-так! Выпьем же за здоровье Петроса и его учителя, — и Хорен заказал новый кувшин вина. — Я еще слышал, — понизил голос десятник, — что Кюрех — предостойный человек! Великий заступник за бедный люд, нашим предкам, что против господ и попов восставали, подобен… Как их именовали, забыл?! Да что ты пустой рог держишь, дай я тебе налью…
— Н-не п-помню! — мямлил пьяный Галуст.
— Вспомнил, братьями из Тондрака их звали. То есть тондракитами, — сказал Хорен, наморщив лоб.
— К-кажется т-так. П-петрос их на-ззывал… о-очень хвалил!
— Хвалил?! — в глазах Хорена сверкнул огонек. — Да как их не хвалить, мучениками они были святыми! И много ли теперь осталось?
Галуст пьяными глазами воззрился на собутыльника. Тот, прищурившись, смотрел на варпета. Почему-то Галусту захотелось уйти.
— М-мне п-пора! Ашхен рассердится! — И, вынув кошель, он крикнул прислужнику:
— Прими за вино, братец!
Пошатываясь, тяжелой походкой двинулся к выходу. Хорен продолжал, прищурившись, глядеть ему вслед.
Барсег избегал появляться в Вышгороде после бурных церковных соборов. Тем более удивил придворных его визит. Архиепископа с постным видом сопровождал настоятель кафедрального собора. В руках тер-Аристакес держал довольно объемистый свиток. Захарий холодно встретил клириков и даже не испросил обычного благословения. Усевшись вокруг стола, божьи служители для приличия помолчали. Потом началось опрашивание о взаимном здравии. Правитель учтиво вопросил Барсега:
— Чем могу служить твоей святости?
— Горе тому, кто попирает учение апостолов и завет божественный бросает в грязь, как сказано в псалтыре Четырнадцатом, псалом Пятый… — высокопарно и издалека начал Барсег.
Захарий сразу насторожился: «Неспроста поп начал с писания! К чему бы это?» Но лица церковников были строги и непроницаемы.
— Ты это о чем, святейший? Кто в твоей епархии завет богов в грязь бросает? — подкрутил каштановый ус правитель.
— Государь, в твоих владениях, царству равных (Захарий покосился на архиепископа), я, смиренный раб божий, обязан неустанно блюсти веру непорочную, — елейно говорил Барсег. — И обязан я властью, данной от Бога, исторгать козлищ сатаны из стада Христова…
Владыка вещал туманно и непонятно. Захарий, потеряв терпение, воскликнул:
— Все-таки какое дело привело тебя в Вышгород, святой отец?
Барсег сделал величавый жест в сторону настоятеля собора:
— Дозволь отцу Аристакесу зачесть тайное сообщение о некоем богоотступнике, Кюрехе-тондраките!
— Тондраките? — поднял удивленно брови Захарий. — Да разве они еще существуют в Армении?
— Слушай сам, государь! — скорбно вздохнул владыка.
— «…А еретик сей, трижды анафема, уже не одного единомышленника обрел в своем отступлении от веры истинной. К примеру сказать, похвально отзывался о тондракитах некий Петрос, что подмастерьем работает у Тиграна-оружейника», — вычитывал тер-Аристакес.
Глядя в сторону, правитель сердито постукивал по столу. «Значит, лучшего оружейника на расправу потребуют проклятые клобуки! А как им отказать, особливо после соборов? И католикосы не помогут…»
После чтения доноса Барсег молитвенно воздел руки к потолку:
— Молю, шаханшах, выдай мне головой ученика сатаны! Так хочет Бог…
Захарий медленно повернул лицо к владыке. Оно было гневным:
— Забирайте оружейника! Но не вздумай, святейший, латинцам подражая, костры в моем Ани разводить! Есть у тебя Севан, и того достаточно…
Кюреха весьма встревожила ночная пирушка. И хотя не все мог вспомнить славный каменных дел мастер с похмелья, но и сказанного было достаточно.
— Не первый год охотятся за мной чернецы, о многом догадываясь. Да и подлецов-доносчиков хватает. Тот же Хорен-десятник! И видно, подходит час полунощный, — беседовал оружейник с Петросом.
— Уйдем из Ани, отец! — взмолился Петрос. — Пока не поздно и не забрали тебя ищейки церковные.
Кюрех отрицательно качнул головой:
— Стар я уже бегать от преследователей, Петрос! И какой пример покажу я братьям?
— Но чернецы пытать тебя будут, выспрашивать о всех нас! — с тревогой сказал Петрос.
— Не сомневайся во мне, Петрос-джан, — печально улыбнулся Кюрех. — Хоть и мало нас, но заветы дедовские помним мы все твердо. И ты еще сможешь послужить народу мастерством своим — недаром я тебя ему обучил. Людям простым нужно оружие, не все будут шею гнуть перед алчными пастырями и ишханами, придет и их час. Но в Ани сейчас власть крепка — толстосумов, а превыше их — шаханшах с его войском могучим. Поэтому собирайся в дорогу немедля, сын мой! — И Кюрех сжал в объятиях Петроса, у которого стояли слезы на глазах.
— По каноническим правилам и Моисееву закону согласно, каждый человек, сатаной соблазненный или его приспешниками и имя Господне поносящий, от веры отступивший, побитию камнями подлежит. Так, отец Аристакес?
— Воистину так, святейший. О том в Книге Левит XXII 14–16 указано, — монотонно отвечал настоятель, отвлеченный своими мыслями.
— А шаханшах думает воспрепятствовать справедливому наказанию еретика?! — негодующе подал голос Барсег.
— Да, святейший, — тем же тоном подтвердил Аристакес.
Роман Григория Христофоровича Вермишева «Амирспасалар» («Главнокомандующий») рассказывает о крупных военно-политических событиях на Кавказе в XII–XIII столетиях, когда в братском союзе Грузия и Армения сумели отвоевать себе свободу и независимость. Роман о героической борьбе народов за свободу и независимость, о мужестве, о доблести, о любви к своей отчизне.
«Свои» — повесть не простая для чтения. Тут и переплетение двух форм (дневников и исторических глав), и обилие исторических сведений, и множество персонажей. При этом сам сюжет можно назвать скучным: история страны накладывается на историю маленькой семьи. И все-таки произведение будет интересно любителям истории и вдумчивого чтения. Образ на обложке предложен автором.
Соединяя в себе, подобно древнему псалму, печаль и свет, книга признанного классика современной американской литературы Дениса Джонсона (1949–2017) рассказывает историю Роберта Грэйньера, отшельника поневоле, жизнь которого, охватив почти две трети ХХ века, прошла среди холмов, рек и железнодорожных путей Северного Айдахо. Это повесть о мире, в который, несмотря на переполняющие его страдания, то и дело прорывается надмирная красота: постичь, запечатлеть, выразить ее словами не под силу главному герою – ее может свидетельствовать лишь кто-то, свободный от помыслов и воспоминаний, от тревог и надежд, от речи, от самого языка.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
В новой книге известного режиссера Игоря Талалаевского три невероятные женщины "времен минувших" – Лу Андреас-Саломе, Нина Петровская, Лиля Брик – переворачивают наши представления о границах дозволенного. Страсть и бунт взыскующего женского эго! Как духи спиритического сеанса три фурии восстают в дневниках и письмах, мемуарах современников, вовлекая нас в извечную борьбу Эроса и Танатоса. Среди героев романов – Ницше, Рильке, Фрейд, Бальмонт, Белый, Брюсов, Ходасевич, Маяковский, Шкловский, Арагон и множество других знаковых фигур XIX–XX веков, волею судеб попавших в сети их магического влияния.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
В 1965 году при строительстве Асуанской плотины в Египте была найдена одинокая усыпальница с таинственными знаками, которые невозможно было прочесть. Опрометчиво открыв усыпальницу и прочитав таинственное имя, герои разбудили «Неупокоенную душу», тысячи лет блуждающую между мирами…1985, 1912, 1965, и Древний Египет, и вновь 1985, 1798, 2011 — нет ни прошлого, ни будущего, только вечное настоящее и Маат — богиня Правды раскрывает над нами свои крылья Истины.