Амирспасалар. Книга I - [70]

Глава IV. В ТБИЛИСИ

В конце XII века Тбилиси был богатым городом с многочисленным торгово-ремесленным населением. После освобождения города (в 1122 году) Давидом II Строителем от двухсотлетнего владычества арабской династии Бану-Джафар он стал постоянной резиденцией картлийских царей.

Когда Юрий Андреевич со свитой подъехал к предместью Накулбакеви, перед ним в речной долине на обоих берегах Куры раскинулся многолюдный город. Он весь сверкал цветными постройками «среди садов с нарядными оградами и приятными на вид деревьями», как пел о Тбилиси средневековый поэт. Через реку были переброшены каменные мосты, и по ним сновало множество народу. Остроконечные купола храмов высоко поднимали к небу свои золотые кресты. «Вот ты каков, мой стольный град!» — подумал Юрий и в восхищении повернулся к Вышате:

— А ведь побольше батюшкина Владимира будет град сей, а, Вышата?

— И то сказать, княже, церквей одних, верно, больше сотни. А вон и кремль на горе! — Вышата показал плетью на Нарикальскую цитадель.

— Вперед! — крикнул Юрий Андреевич и быстро помчался по мощеной дороге.

Юрий Андреевич со своими спутниками остановился у гостеприимного князя Абуласана. После непродолжительного отдыха, отмывшись от дорожной грязи в великолепных серных банях (Вышата хоть и вздыхал по березовым веничкам!) и приодевшись, будущий муж Тамар сегодня в первый раз должен был предстать перед картлийской знатью.

Владетельные князья живо заинтересовались рузикским женихом, выходцем из могучего северного царства. Уже считали многие в Картли дни и месяцы, когда могут прибыть морем или через «Ворота аланов» неисчислимые рузикские полки для совместной борьбы с неверными. На прием собрались все мтавары и знатнейшие азнауры Картли, кроме Вардана Дадиани, который не мог никак переварить свое поражение в результате мастерского хода противника. Пожаловал и сам католикос Микаэл в сопровождении видных клириков.

Из Лори приехал амирспасалар Саргис с сыном Захарием, назначенным уже начальником конной гвардии. Еще выше стал он ростом, еще более раздались его могучие плечи. Но уже в дороге парон Саргис заметил угрюмое настроение сына. «Пора бы женить, парню двадцать четвертый год пошел, о чем только думает Саакдухт? Ничего, веселый пир развлечет моего Закарэ…»

Торжественный прием во дворце Арцруни в честь рузикского царевича был в полном разгаре. Слуги сбились с ног, поднося изысканные яства и вина гостям, сидящим на ковровых подушках за низкими столами. Разбогатев от набегов на соседей и от поборов с подданных, вельможи ели и пили на золоте; но вилок в Грузии еще не было, пищу брали руками, разрезая мясо маленькими кинжальчиками. Прислужники часто подносили гостям серебряные водолеи для омовения рук. Ели вельможи много, а пили еще больше. Благодатная земля картлийская давала превосходное вино, и оно лилось рекой на княжеских пиршествах.

Абуласан был в превосходнейшем настроении — тонкая интрига развивалась планомерно и успешно. Из состоявшихся с Юрием Андреевичем нескольких бесед князю Арцруни стало все ясно. И отчаянное положение измученного семейными несчастьями и годами скитаний законного наследника рузикского престола, не имеющего никаких надежд восстановить свое былое положение на Руси при враждебно настроенной к нему многочисленной родне Мономахового корня. И неустойчивость характера Юрия. И его властолюбие, унаследованное от отца, и склонность к бражничанию. «Как воск будет у меня в руках!»

Потребовав внимания гостей и высоко подняв рог с вином, Арцруни громко провозгласил здравицу:

— Многая лета нашему нареченному царю Георгию!

— Царю?! — переглянулись мтавары. Лишь некоторые нерешительно подняли кубки. Католикос Микаэл, усмехнувшись, стал оглаживать пышную бороду: «Поторопился князь Абуласан, посмотрим, как обернется дело…»

Среди всеобщего замешательства в тишине раздался звонкий голос молодого Торели:

— Разве и муж нашей царицы царей Тамар будет коронован, князь Абуласан?

Поднялся невообразимый шум. Все кричали, не слушая друг друга, Микаэл злорадно подумал: «Жаль, нет здесь князя Вардана… порадовался бы промаху старой лисицы!»

Из всей поднявшейся за столом перепалки Юрий Андреевич понял одно: хозяин дома допустил какую-то оплошность, связанную с его именем.

Вскочив с места, побледневший Абуласан завопил:

— Успокойтесь, государи мои, молю вас! Меня неправильно поняли… — стал что-то усиленно объяснять соседям, наскоро шепнув князю Юрию: — Обычная история! Как выпьют наши вельможи лишнюю чару вина, всегда шум поднимут из-за пустяков…

Пир продолжался, но веселье было явно нарушено неуместной здравицей хозяина.

Захарий не принимал участия в обсуждении происшествия, лишь исподлобья наблюдал за приезжим царевичем. «Вот что значит знатность происхождения и единая вера! Приехал издалека человек, ничего мы не знаем ни о его доблести, ни о нраве и уме, а ведь будет мужем Тамар, будет! А все дядя Абуласан… — со злобой подумал Захарий. — И зря отец ему верит…»

Вышата сидел между двумя азнаурами из Кахети, которые его усиленно потчевали вином. После кислой бузы и вонючей араки, которыми они с князем Юрием пробавлялись все эти годы у хана Гзака, кахетинское показалось Вышате райским напитком. А выпив вина не в меру, стал Вышата по давней привычке своей бахвалиться. На беду, рядом с кахетинцами сидел кипчак-толмач, прибывший с Юрием Андреевичем. Толмач со смехом стал переводить азнаурам пьяные разглагольствования новгородца.