Амирспасалар. Книга I - [16]

— Теперь иди, Саргис. Готовь своих храбрецов для приступа. В нем все наше спасение!

Саргис с поклоном вышел из шатра. Конечно, хожорнийский парон понимал, что в случае неудачи народного восстания он — обреченный человек… Георгий III был подозрителен и никогда не простил бы ему поражения у стен Ани.

Ночь еще окутывала своим темным покровом спящий город, но с гор повеяло свежим ветерком. Постепенно тускнели звезды и небо заметно светлело на востоке. Протянулась предрассветная светло-розовая полоса, предвещая жаркий день.

На Кузнечной улице было тихо. Из низких ворот каменного дома вышли два человека. Впереди быстрым шагом шел огромный оружейник, закутанный в широкую черную бурку. За ним — старший подмастерье. По дороге Завен осторожно стучался в двери почти каждого дома, перебегая через улицу, чтобы снова догнать мастера. Из домов выходили группами и в одиночку анийские ремесленники, мелкий торговый люд. Оглядываясь и пряча оружие в складках одежды, они присоединялись к шествию. Скоро за оружейником шла большая толпа, все растущая по пути.

На перекрестке двух улиц их ожидал шорник Микэл со своими соотечественниками — почти сотню хорошо вооруженных молодцов привел с собой молчаливый приятель мастера Тиграна. Сам Микэл был одет в комзол из буйволиной кожи с нашитыми стальными полосами. На голове — шлем, у пояса — широкий тушинский кинжал, в руках — короткое охотничье копье.

Увидя Тиграна в бурке, шорник забеспокоился:

— Почему тепло оделся, простыл?

Тигран усмехнулся и сбросил черную бурку на мостовую. Под мирным одеянием оказалась знаменитая кольчуга из Киева, высокие достоинства которой оружейник обсуждал с мамлюком Рустемом. Кольчугу Тигран все-таки успел починить и сегодня надел для предстоящего боя. В могучих руках мастер держал топор. Микэл залюбовался грозным видом своего друга, бормоча под нос: «Ну чем не Вахтанг Горгасал?.. Ей-богу, Горгасал!»[36]

В широкий поток вооруженных горожан из соседних улиц и переулков вливались все новые и новые группы. Людская масса медленно приближалась к Главным воротам. Повстанцы не сводили глаз с крепостных стен.

Рассветало. Все явственнее выделялись на башнях отдельные фигуры часовых. Звонко прокричали петухи. И, как бы дождавшись этого призыва, грянул громоподобный грохот.

Ударили царские камнеметы. В рассеяном предутреннем свете было видно, как полетели с башни сбитые зубцы. Несколько часовых, пораженных каменными ядрами, упали вниз, на землю.

Удары камнеметов повторялись еще и еще… Из нижних ярусов башен и ближних домов высыпали сельджуки. По внутренним лестницам они полезли было на стены, чтобы достойно встретить врага, но ядра падали густо, и сельджуки попятились обратно.

— Пора выступать! — закричали ремесленники.

— Чего ждешь, Тигран? Давай команду! — торопил Микэл.

Оружейник предостерегающе поднял руку:

— Нет, братья. Посланец сказал — ждите знака! Нет еще знамени на стене…

Глава IX. ЭМИР БЕЖИТ

На пологом плоскогорье, прилегающем с севера к внешнему обводу городских стен, тянулись обширные анийские предместья. Здесь жили многочисленные ремесленники, мелкие торговцы, огородники, поденщики и прочий бедный люд. Постройки в предместьях воздвигались на некотором расстоянии от городских стен, и вся небольшая грузинская армия могла разместиться на пространстве между сухим рвом и передними домами предместий.

Царь Георгий, в боевых доспехах, верхом на караковом скакуне, наблюдал с небольшого холма за продвижением войск, в предрассветном сумраке поспешно занимавшего исходные рубежи. Амирспасалар Иванэ, со злым лицом, молча держался рядом. Резерв — царская гвардия — стоял сзади в конном строю в ожидании сражения.

Разглядывая могучие Смбатовы стены, царь невольно залюбовался изяществом каменных плит, мозаичным орнаментом из цветного камня. Около Главных ворот высечен был на стене горельеф бегущего барса. Над барсом красовался крест из черных квадратов. Мелькнула мысль: наверное, герб Ани… От бессонной ночи и волнений побледнело суровое лицо Георгия, рука иногда нервно дергала поводья коня. Больше всего тревожило то, что не вернулся засланный в город разведчик. Царь прекрасно сознавал, на какой огромный риск пошел он, приняв ночное решение. Приступ крепости, разумеется, можно еще отменить и даже, в случае неудачи, отступить от стен Ани. Но при неустойчивом положении самого Георгия III среди недовольных могущественных феодалов престиж царской власти мог непоправимо пострадать от плачевного результата похода…

Двадцать камнеметов уже стояли перед Главными воротами. Их прислуга спешно громоздила около орудий кучи крупных камней, собираемых на поле добровольцами из местных жителей. Обычно при приближении врага обитатели предместий уходили под защиту могучих городских стен. На сей раз христианское население осталось в своих домах, и только взрослые мужчины с оружием в руках присоединились к царскому войску. За камнеметами уже выстраивалась цепь месхетских стрелков. Из обоза подносили длинные осадные лестницы. Их принимал сотник Вахрам и распределял между сомхитарскими сотнями, негромко давая указания. В отдалении высилась огромная фигура в доспехах, с пером белой цапли на шлеме.