Амирспасалар. Книга I - [13]
Велик подземный Ани! Огромные катакомбы его могут вместить целые стада. Высеченные в туфовой толще помещения некогда составляли пещерные городские кварталы с длинной галереей — улицей и рядами лавок, ремесленных мастерских, жилых помещений, расположенных в два-три яруса. Здесь проживало городское население победнее, для которого не хватало места на поверхности земли. На каждом перекрестке возвышались каменные колонны. В стенах пещерных церквей и часовен были высечены глубокие ниши, в лавочных помещениях виднелись выбитые в толще породы углубления для хранения товаров. Сухая почва предохраняла от разложения тела погребенных, и богатые анийцы охотно устраивали здесь фамильные склепы. Особенной роскошью отделки и фресковой росписью стен выделялась подземная усыпальница известных анийских банкиров Оненцов.
По тайному лазу медленно пробирался человек из Цахкоцадзора; в руках у него мерцал масляный светильник, скудно освещавший дорогу. Лаз кончился, и через небольшое отверстие человек вышел в пустынный подземный зал.
В огромной пещере царила мгла, огонь светильника освещал лишь небольшое пространство вокруг. Прочертила в воздухе зигзаг летучая мышь, чуть не погасив крылом слабое пламя. Над головой вошедшего тяжело нависал туфовый свод. Отсюда вел в город потайной ход, но в темноте его не было видно. Человек из ущелья остановился. Издалека глухо донесся ленивый лай собак. Прислушиваясь к лаю, пришедший стал медленно продвигаться к выходу…
Внутренность дома оружейника Тиграна была обычной для зажиточного анийского ремесленника. С улицы вход вел в маленькую узкую прихожую, а оттуда — в жилую комнату, освещаемую через отверстие в потолке. Пол был вымощен громадными, чисто тесанными плитами во всю ширину комнаты, в углу виднелся спуск в подвальное помещение. В одной из каменных стен была устроена ниша — главное украшение комнаты — с арочным верхом и хорошо выполненной декоративной резьбой. Напротив помещался большой камин — бухари, где варилась пища.
Варпет Тигран всегда ужинал со своими подмастерьями и учениками. Гостем в этот вечер у него был шорник Микэл — приземистый, нестарый еще человек с большой русой бородой. В Ани еще со времени освобождения города царем Давидом Строителем образовалась небольшая грузинская колония, и кахетинец Микэл был признанным ее вожаком. Шорного мастера с оружейником связывала старинная семейная дружба.
Неприхотливый ужин близился к концу, когда на дворе громко залаяла собака. Дверной молоток у наружного входа еле слышно стукнул.
— Пойди, Завен, посмотри, кого Бог посылает? Да спроси сначала, кто там! — спокойно приказал Тигран старшему подмастерью.
Времена были тревожные, а после вести о приближении грузинского царя с войском надо было быть особенно осторожным.
Завен скоро вернулся:
— Хозяин, к тебе просится тут один… — И, понизив голос, с многозначительным видом добавил: — А работников лучше бы отослать на отдых, хозяин!
Тигран повернулся к мастеровым:
— Идите все спать! С богом, пора…
В горнице остался один Микэл. Оружейник и Завен вышли в прихожую и вернулись в сопровождении человека из Цахкоцадзора. Из-под откинутого башлыка показалось лицо оруженосца Шоторика.
Шоторик происходил из старого анийского рода, издавна связанного дружескими узами с семьей оружейника Тиграна. Знал его и шорник Микэл. После обычных приветствий Тигран не утерпел:
— И как ты умудрился пробраться к нам, Шоторик? Городские ворота все заперты. И по какому делу прибыл, дозволь спросить?
— Здесь все свои? — осторожно спросил Шоторик, показывая глазами на Завена.
Оружейник положил большую руку на плечо Завена:
— Мой главный помощник. Говори, мы слушаем тебя, Шоторик.
— Пробрался-то я очень просто, через Цахкоцадзор. Еще мальчишкой любил лазать там по подземельям и в воротах не нуждаюсь, чтобы добраться до друзей. А дело большое!..
И Шоторик принялся рассказывать:
— Служу я теперь оруженосцем у парона Саргиса из Хожорни. Вместе с войсками царя Георгия пришли мы вас освобождать от агарян…
В нескольких словах оруженосец сообщил и о бое у Ширакавана, и о гибели мамлюка Рустема. Тигран насупил брови — он казался слегка раздосадованным этой вестью:
— Значит, посек-таки бахадура твой парон, а? Так-так… Чистый мне убыток! Ведь мамлюк остался мне должен тридцать золотых за новую кольчугу, обещал отдать через два дня. А теперь за червонцами в Мухаммедов рай к нему ехать, что ли?
— А тебя туда, друг, и не пустят как гяура! — с усмешкой вставил молчавший до этого Микэл.
— Ну конечно, не пустят! А кольчуга та теперь у меня, парон Саргис мне ее подарил… — добавил, ухмыляясь, Шоторик. — Только здорово тебе ее чинить придется, Тигран, когда город возьмем! У воротника на целую четверть рассек кольчугу своим ударом мой парон…
— А ведь все-таки по-моему вышло! — сказал оружейник. — Предупреждал я проклятого мамлюка — берегись, мол, удара по шее! Однако дамасскую кольчугу мало кто разрубить может… Что, твой парон — богатырь, как Давид Сасунский?!
— Голову у быка отрубает.
— А у буйвола?
— Вот этого не знаю — у буйвола очень толстая и крепкая кожа…
Тут Шоторик спохватился: они отвлеклись от дела.
Роман Григория Христофоровича Вермишева «Амирспасалар» («Главнокомандующий») рассказывает о крупных военно-политических событиях на Кавказе в XII–XIII столетиях, когда в братском союзе Грузия и Армения сумели отвоевать себе свободу и независимость. Роман о героической борьбе народов за свободу и независимость, о мужестве, о доблести, о любви к своей отчизне.
Соединяя в себе, подобно древнему псалму, печаль и свет, книга признанного классика современной американской литературы Дениса Джонсона (1949–2017) рассказывает историю Роберта Грэйньера, отшельника поневоле, жизнь которого, охватив почти две трети ХХ века, прошла среди холмов, рек и железнодорожных путей Северного Айдахо. Это повесть о мире, в который, несмотря на переполняющие его страдания, то и дело прорывается надмирная красота: постичь, запечатлеть, выразить ее словами не под силу главному герою – ее может свидетельствовать лишь кто-то, свободный от помыслов и воспоминаний, от тревог и надежд, от речи, от самого языка.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
В новой книге известного режиссера Игоря Талалаевского три невероятные женщины "времен минувших" – Лу Андреас-Саломе, Нина Петровская, Лиля Брик – переворачивают наши представления о границах дозволенного. Страсть и бунт взыскующего женского эго! Как духи спиритического сеанса три фурии восстают в дневниках и письмах, мемуарах современников, вовлекая нас в извечную борьбу Эроса и Танатоса. Среди героев романов – Ницше, Рильке, Фрейд, Бальмонт, Белый, Брюсов, Ходасевич, Маяковский, Шкловский, Арагон и множество других знаковых фигур XIX–XX веков, волею судеб попавших в сети их магического влияния.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
В 1965 году при строительстве Асуанской плотины в Египте была найдена одинокая усыпальница с таинственными знаками, которые невозможно было прочесть. Опрометчиво открыв усыпальницу и прочитав таинственное имя, герои разбудили «Неупокоенную душу», тысячи лет блуждающую между мирами…1985, 1912, 1965, и Древний Египет, и вновь 1985, 1798, 2011 — нет ни прошлого, ни будущего, только вечное настоящее и Маат — богиня Правды раскрывает над нами свои крылья Истины.
Современная историческая проза. Роман о людях, пытающихся жить и любить на фоне того хаоса, который называется революцией. От автора: Это не экшен с морем крови, это сермяжные будни начала гражданской войны. Здесь нет «хороших» белых и «плохих» красных, здесь все хорошие и все плохие. На войне — а тем более на гражданской войне — ангелов не бывает, и кровь льют одинаково с обеих сторон, и одинаково казнят, не считаясь ни с какими правилами.