Амирспасалар. Книга I - [107]

— Ты прав, мой Шалва! Что делать?

— Бежать скорее из Тавриза. Этой же ночью, пока Кулихан не приехал.

— Как, оставить подлеца без мщения?! — с гневом воскликнул Смбат.

— Сейчас не до мести! Надо скорее предупредить наших…

— Но что им сообщим? Что видели зеленое знамя? Какие мы тогда лазутчики? Разве этому нас учили? — возразил Смбат.

— Хорошо, останемся на один-два дня и постараемся узнать у воинов, когда они отправляются в поход и сколько их собралось, — согласился Шалва.

До рассвета не спали друзья и с утра бросились на базар. Воинов там оказалось очень много. Они покупали разные нужные для похода вещи — кремни, огнива, иголки, нитки, чинили доспехи, оттачивали клинки. Молодые лазутчики быстро установили, что передовые части выступают на следующее утро и что войскам у атабека нет числа. Их столько, что они заполнили весь Атрапатакан…

Когда, обернув войлоком копыта коней и вооружившись кинжалами, Шалва и Смбат стали выводить из конюшни лошадей, им внезапно в глаза ударил свет потайного фонаря:

— Куда вас, Аллахом проклятых, несет ночью шайтан?

Вернувшийся из поездки Кулихан стоял посередине двора.

Шалва шел впереди. Быстро обнажив кинжал, месх, как барс, прыгнул и вонзил кинжал в горло сарафа. Кулихан захрипел и повалился наземь. Подскочивший Смбат сильным ударом кинжала отрубил голову бывшему хозяину, спрятал ее в кожаный мешок:

— Надо привезти с собой голову изменника! Иначе нас повесят как соучастников…

Бесшумно открыв ворота, лазутчики скрылись в темноте ночи.

Глава XXII. НАШЕСТВИЕ

Впереди шли конные сотни воинственных дейлемитов, табаристанцев и курдов со склонов Эльбурса. За ними в походной колонне двигались многочисленная пехота, вассалы и союзники со своими конными отрядами. Прославленный Сатмаз-ад-дин вел отборное войско — гулямскую гвардию[126] и наемный корпус хорасанских панцирников. За ними ехал сам Абу-Бекр в сопровождении младшего брата Узбека и близкого родича — марагинского атабека Арслана Аксанкорида, прибывшего из крепости Равандуз с большим отрядом конных стрелков. Следом двигались походные камнеметы и огромный обоз — десятки тысяч вьючных верблюдов, мулов, арбы с припасами и снаряжением, гарем атабека, лагерная обслуга — пленные и рабы…

Наступала воинственная Азия! Та самая, что, ряд веков давя и удобряя своими и чужими костями равнины и предгорья Кавказа, кровью захлестнула высокую культуру его народов, в десять раз сократила численность населения Грузии и Армении, разрушила почти все города и до начала XIX века удержала в их пределах феодальный строй, отягченный иноземным и иноверным гнетом.

Громоздкое воинство продвигалось медленно. Лишь через несколько дней Абу-Бекр с главными силами подошел к Каравазскому мосту на Араксе. Широко разлившаяся от талых снегов и летних дождей река стремительно катила буро-коричневые волны, унося вырванные водой деревья и кусты.

К берегу подскакала большая конная группа. Впереди всех, на кровном скакуне, в зеленом тюрбане с крупным алмазом и в богатых хорасанских доспехах, маячила фигура Абу-Бекра. К нему подъехал начальник заставы на мосту — мрачный перс в кольчуге и остроконечном шлеме.

— Никто не переправлялся через реку за эти дни? — крикнул атабек.

— При нас никто, великий султан, — почтительно доложил перс.

Абу-Бекр поморщился. Он остерегался этого громкого титула, помня о печальной участи дяди Кызыл-Арслана.

— Ну а до вас? Что говорит бездельник смотритель моста? — снова вопросил атабек.

— За день до нашего прихода двое вооруженных всадников подъехали к мосту и, не заплатив пошлины, проскакали на ту сторону, умчались к Байлакану, — угрюмо ответил начальник заставы.

«Не лазутчики ли?» — задумался атабек. Если проклятые курджии раньше времени проведают о походе на Тифлиз, они успеют подготовиться. На густо заросшем волосами лице Абу-Бекра мелькнула нерешительность. Но уже через секунду атабек встряхнулся и властно крикнул военному везиру Нидхам-ал-Мульку:

— Во имя аллаха! Начинайте переправу…

Солнце уже клонилось к закату, когда в воротах Дорийского замка раздался конский топот и в замковый двор влетел всадник. Бросив поводья подбежавшему слуге, он стремительно поднялся по парадной лестнице.

Подняв голову на шум шагов, Захарий удивился появлению пятисотника Вардана — старого служащего родовой конницы.

— Беда, ишхан! — пересохшими губами с трудом выговорил пятисотник Вардан. Запыленная одежда и утомленный вид показывали, что старый воин скакал в Лори без отдыха весь день.

— Садись, Вардан, выпей вина, передохни. Рассказывай, что случилось в Тбилиси? — спокойно спросил амирспасалар.

— Бубакар[127] с большим войском переправился через Аракс.

Это была грозная весть.

Амирспасалар поднялся во весь исполинский рост, спросил Вардана:

— Почему прозевали Бубакара?

Ответа не ждал, усмехнулся. В самом деле, откуда честный пятисотник мог знать о всех промахах его заместника Цихишвили, ведавшего лазутчиками?

— Однако беспечно живут мои спасалары в Тбилиси! Но что собирается делать аланский воитель?

— Сослан в бой рвется — храбрый он человек. Да что в нем одном толку? — с горечью ответил Вардан. Старый воин явно чего-то недоговаривал.