Амгунь — река светлая - [20]

Не знает, видимо, о Кашкине — улыбается, жмет руку Домрачева. И Домрачев не стал омрачать настроение председателя, сказал только, что привез конфискованную рыбу.

— Взял бы ты в ледник. Куда мне ее девать? Акт о приеме напишем.

— Сколько?

— Центнер — не меньше. Двенадцать хвостов.

Оставив свои заботы, рыбаки обступили Домрачева, навострили уши.

— Не наши умудрились? — спросил председатель и глаза прилепил к лицу Домрачева.

— Городские.

— Культура прет, — загалдели мужики. — Во кого за жабры брать, Семен!

— Уж будьте спокойны, и своего не упустит, — просипел Артюха Жилин и отошел к шестам со связками дели. Знает Артюха, у кого рыба конфискована, пошел уже слушок, видать.

За Артюхой и другие подались к оставленным работам, попримолкли.

А председатель сочувственно смотрел на Домрачева.

Да, шишки-то все на него, Семена Домрачева, валятся…

— Что, примешь рыбу? — сказал Домрачев, будто Рудников стоял по другую сторону черты, и, круто повернувшись, вышел из помещения. Председатель еле поспевал за ним.

У рыбобазы их ждал лейтенант. За время, пока Домрачев искал председателя, лейтенант раздобыл где-то носилки, рыбу в них покидал, катер тросиком к ломику, вбитому в землю, привязал. Честь отдал, приложив руку к виску, начал рапорт:

— Повлияли бы, товарищ председатель…

Но наткнулся на запрещающий взгляд Домрачева и смолк.

— На кого повлиять? — спросил хмуро председатель.

— Да вот…

Домрачев прервал разговор:

— Открывай ворота, Михалыч.

Он с одной стороны за носилки взялся, лейтенант — с другой. Председатель затрусил вперед, позвякивая ключами. Улучив минуту, лейтенант буркнул:

— Что же вы не предупредили меня?

Знал бы Домрачев сам, что так сложится, разве бы не предупредил. И не виноват вовсе лейтенант.

— Не по нотам играем мы, Виталий Петрович…

— Понятно, — сказал лейтенант и, как только взвесили рыбу да на лед поставили, вышмыгнул из склада. Домрачев с председателем одни остались. Акт на прием рыбы оформляли.

Рудников момента не стал упускать, насел на Домрачева:

— Городских, говоришь, застукал? Вижу, не так это, Семен. Кто был, говори…

— Я их своей властью накажу, Михалыч. А два раза за одно не наказывают.

— Значит, не хочешь говорить… — Председатель топорщил кустики бровей, глядел на руки Домрачева. Вдруг улыбнулся: — Знаешь, что вспомнил я, Семен? Как мы с тобой первый раз на тонь ездили. Я на гребях, ты сеть выпускал… А как стал выбирать, рыбы много да крупная, ты тянешь, дель, а силенок не хватает. По скольку нам было тогда? По восемь или больше годов, забыл?

— Лет по восемь было. И что вспомнилось?

— Да вот вспомнилось. Старею, что ли, все старое вспоминаю. То как с отцом травяной сеткой рыбалили, то как в войну бабам помогали неводить. До сих пор в глазах штабеля мороженой рыбы по Амуру. Сколько рыбы было!.. — Глянул на Домрачева: — Не спешишь?

— Да терпит время.

— Хочу твой совет услыхать, — сказал председатель. — Районные руководители нас, рыбаков, к земле склоняют: корчуйте, дескать, тайгу, поднимайте целину, коров, чушек заводите — и заживете. А мы вот на море нацелились. Сейнеров хотим купить. Рыбаки мы, так ведь? Что с коровами да поросенком делать будем? А если сейнеров купим!..

Домрачев качнул головой, не удержался:

— Не высоко ли хватил, Михалыч? Сейнер небось денег стоит.

— Справлялся. Новый отстроить — семьдесят тысяч вынь да положь!.. Можно и старые купить — дешевле выйдет, но надежда на них какая? Купишь, да и рад не будешь. В трубу вылетишь.

— Это точно. Выходит, куда ни кинь — всюду клин.

— Клин-то клин, а лазейка имеется. Уговариваю я колхоз «Коминтерн» соединиться с нами. У них немножко денежек, у нас — вот и сейнер. — Председатель закурил папироску. — Без рыбы нам не прожить! На рыбе выросли.

— Согласие дал «Коминтерн»?

— А куда они денутся? Каждому понятно: объединиться необходимо. В Амуре нам пока делать особенно нечего, а в море выходить одному колхозу не под силу. Вместе же наскребем на один, на другой сейнер, да у государства ссуду возьмем. С заводом я уже договорился о постройке судна. Если все ладом пойдет, через два года в море выйдем, сайру, навагу, сельдь ловить будем. А там, глядишь, и Амур войдет в силу. Станем тогда и мы на ноги.

— Через три года рыбы здесь невпроворот будет. Нынче кеты много идет, густо. Отнерестилась бы удачно, — сказал. Домрачев, и забитая было тревога напомнила о себе.

Домрачев предпочел бы провести сентябрь без помощника, каким был лейтенант Кудрявцев, но это было не в его власти. Кудрявцев ему не подчинялся, но именно он, Домрачев, отвечал за жизнь Кудрявцева.

— Семен, — сказал Рудников, — ты не стесняйся, если тебе нужна помощь.

— У тебя своих дел по горло.

— И это тоже наше дело.

«Нет, председатель, это мое дело, и я отвечаю за него головой. А твоя голова тут ни при чем, — подумал Домрачев. — Твое дело — колхоз сохранить».

— Помощника тебе прислали резвого, — сказал Рудников. — Придерживай ты его, Семен.

— Его придержишь. Толком не ест, не спит — ждет, когда дело начнется. В каждом человеке браконьера видит и желает с ним мигом разделаться, да чтобы браконьер при этом свое нутро показал.

— Молодость. Небось сам сюда напросился.