Американский пирог - [92]

Шрифт
Интервал

— Ах, простите, — сказал доктор. — ЖНП — жар неизвестного происхождения.

— Так бы сразу и сказали, — рявкнула Элинор.

Я стала уговаривать ее, чтоб не грубила доктору, но, когда наконец открыла глаза, оказалось, что уже вечер и внучки давно ушли. (Я-то знаю, что Элинор терпеть не может ездить по ночам, даже если за рулем кто-то другой.) Медсестра принесла мне поднос с ужином, но я даже не сняла с него крышку. От запахов мне становилось не по себе. Река уносила меня, а вокруг хлопали мутные белые занавеси, хотя, может быть, это были и простыни. Когда ты сильно устаешь, тебе уже просто не разобраться.

Джексон Маннинг, прежний любимый нашей Фредди, вошел в палату и присел на мою постель. Я проснулась и увидела, что он принес мне букетик папоротника, перевязанный красной ленточкой. Он потянулся и поставил букет на залитое солнцем окно.

— Мисс Минерва, что мне для вас сделать?

— Для меня? — Я задумалась над вопросом, но он был слишком трудным. Я и сама его не раз задавала, стараясь выяснить, чего именно не хватает больному. Графина воды со льдом, еще одной подушки, соленых крекеров или жирного молока — все это и многое другое можно без труда раздобыть в больнице, если ты поладила с медсестрами. Но я и понятия не имела, чего бы хотелось мне. Меня мучила боль в груди, глубоко под ребрами, почти у самого хребта. Но я уже жаловалась на нее доктору, и он ничуть не обеспокоился.

— Должно быть, вы поломали ребро, когда упали на днях, — сказал доктор Старбак, — мы отвезем вас на сканирование легких.

Милые мои, меня уж просканировали вдоль и поперек и при этом ничего не обнаружили. Но жаловаться мне не хотелось. Они и так скоро сделают все известные им анализы и успокоятся. А еще мне порой кажется, что они попросту считают меня выдумщицей.

Я открыла глаза пошире и поглядела на этого мальчика: на чудные голубые глазки (совсем такие же, как у его отца) и на раздвоенный подбородок.

— Просто будь добр к моей Фредди, — сказала я, — это все, что мне нужно. Она у меня отличная девочка.

— Да, мэм. Я знаю, — сказал он и похлопал меня по руке. За его спиной виднелась залитая солнцем палата. И тут он нагнулся поближе ко мне: — Я ведь всегда ее любил, вы же знаете.

— Знаю.

— Сегодня вечером я к ней зайду.

— Обязательно зайди. — Голос у меня стал совсем слабым и как-то попискивал, а в горле слегка щекотало. — И будь добр, скажи ей, чтоб она захватила мне свежую ночнушку.

— Да, мэм. — Он встал со стула. — До завтра.

— До свидания, — сказала я.

ФРЕДДИ

Всю свою жизнь я поступала как черепаха: все, что не могла унести на себе, бросала как ненужное. Я не хранила ни поваренных книг, ни стеклянных зверюшек, ни модных тряпок. Теперь мне стало понятно почему: я ведь и так волочила за собой непосильный груз: Джексона, Минерву, Джо-Нелл, Сэма, свою неудавшуюся карьеру. Но самой тяжелой ношей была моя безудержная тревога: я не могла ни расслабиться, ни довериться, ни смириться с этой постоянной нервозностью. Порой мне казалось, что я живу в разгар военных действий, на которых мне ни за что не добыть ни пленников, ни трофеев. Я видела, что Элинор тоже бьется на передовой, уже вконец измученная схваткой. Она — крайний случай безотчетной тревоги. Должно быть, это передалось нам по наследству, как ямочки на щеках. Только склонность к панике была вмятиной в наших душах.

Не знаю почему, но я вдруг позвонила в Дьюи. Мистер Эспай ответил на четвертый по счету звонок. Он рассказал, что на заливе Томалес разыгрался шторм и все побережье усеяно ракушками. Я буквально видела, как он сидит в гостиной, а рядом с ним — окна с частыми переплетами, в которые вставлены крошечные квадратики старинного стекла, оплывшего и деформированного.

— Сэм рассказывает мне о твоих делах, — сказал он, — говорит, твоя сестра поправляется.

— Да, но теперь в больницу попала моя бабушка. Помните, я рассказывала вам про Минерву?

— Ну разумеется. Грустно слышать, что она заболела. Позавчера я разговаривал с Сэмом, но он об этом умолчал.

— Он просто не знает, мы с ним еще не говорили. — Я закусила палец. — Там, в Мексике, просто ужасная связь.

— О да, — согласился он, — это точно.

— Что ж, надеюсь, шторм скоро утихнет.

— Что-то не так? — спросил он. — У тебя какой-то странный голос, моя милая.

— Да нет, все в порядке. — Я прижала два пальца к переносице, но слезы все равно полились и намочили мне пальцы. Когда я повесила трубку, мне вспомнился рассказ о том, как миссис Эспай ненавидела Дьюи. По словам Сэма, она считала, что живет словно в ссылке. Ближайшим «большим» городом была Петалума, а дорогу в Сан-Франциско постоянно закрывали из-за оползней. Она родилась в Фениксе, где дождей почти не бывает и цветы можно сажать даже в феврале. Климат Дьюи ее, по-видимому, не устраивал. Лишь в конце августа — начале сентября туман там рассеивается и устанавливается теплая и ясная погода. Но это лишь короткая передышка. Вскоре заряжают зимние дожди, словно побережью просто необходим хороший душ, что-то вроде сезонного Крещения.

Пока Элинор принимала ванну, я услыхала, как к дому подъезжает машина. Глядя сквозь планки венецианских жалюзи, я видела, как Джексон едет по мощеной дорожке к самому крыльцу. Он постучал, но я все стояла и думала: стоит ли открыть ему или лучше подождать, пока он уедет? Во мне кипела злоба. Старый коричневый фургон стоял в гараже, и его присутствие выдавало меня с головой (Джексон знал, что Элинор никуда не ездит после наступления темноты). Мне и хотелось его увидеть, и в то же время не хотелось. С Сэмом мы не говорили уже несколько дней. Внезапно я поняла, почему женщины заводят себе любовников. Разочарования копятся, как вода на продавленной крыше, и не успеешь оглянуться, как твой брак превращается в скопище обид.


Рекомендуем почитать
Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.


Ничего, кроме страха

Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Холодная гора

В последние дни гражданской войны дезертировавший с фронта Инман решает пробираться домой, в городок Холодная Гора, к своей невесте. История любви на фоне войны за независимость. Снятый по роману фильм Энтони Мингеллы номинировался на «Оскара».


Тимолеон Вьета. Сентиментальное путешествие

Собака, брошенная хозяином, во что бы то ни стало стремится вернуться домой. Истории о людях, встретившихся ей на пути, переплетаются в удивительный новеллистический узор, напоминая нам о том, как все мы в этом мире связаны друг с другом.Тимолеон Вьета — дворняга, брошенная в чужом городе своим хозяином-гомосексуалистом в угоду новому партнеру, — стремится во что бы то ни стало вернуться домой и, самоотверженно преодолевая огромные расстояния, движется к своей цели.На пути он сталкивается с разными людьми и так или иначе вплетается в их судьбы, в их простые, а порой жестокие, трагические истории.


Сотворение мира

Роман современного классика Гора Видала — увлекательное, динамичное и крайне поучительное эпическое повествование о жизни Кира Спитамы, посла Дария Великого, очевидца многих событий классической истории.


Белый олеандр

Роман американской писательницы Джанет Фитч «Белый олеандр» сразу ставший бестселлером на ее родине, был положен в основу сценария одноименного фильма.Это книга о всепоглощающей ненависти и о побеждающей ее любви, о неразрывных узах, которые предопределяют помимо нашей воли нашу жизнь, о жестокой войне за духовную независимость, которую героиня объявляет собственной матери…