Американский пирог - [72]

— Идем же, — повторил он, сняв куртку и накинув ее мне на плечи. — Похоже, ты совсем замерзла.

— Зря я не надела куртку.

— Оставь себе мою. — Он отворил стеклянную дверь, и мы вошли в ресторан. Там было темно, и на каждом столике горели свечи, блики от которых плясали на стенах. Из спрятанных где-то динамиков лился голос Роя Орбисона, певший «Мечтай, детка». Через окно было видно, как серебрится в лучах заката вода, постепенно погружаясь в коричневатую мглу. На противоположном берегу маячил скалистый мыс, поросший кедрами, среди которых бродило стадо коз. Я снова оглядела ресторан. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я разглядела висевшие на стенах чучела рыб, расположенные так, словно они плывут. Тут были крупные и мелкие окуни, краппи и усатые сомы. Из тени вынырнула официантка с ярко-зелеными веками и протянула нам огромные меню в бордовых пластиковых обложках.

— Столик на двоих? — официантка улыбнулась, обнажив щелочку между передними зубами. Волосы у нее были начесаны от самых корней.

— Да.

И она повела нас к столику, виляя в полумраке своими пышными бедрами. Стараясь не споткнуться, мы двинулись вслед за ней мимо столов с семейными парами и официанток, снующих туда-сюда с подносами жареной рыбы, кукурузных оладий и шипящих бифштексов. Наша провожатая остановилась у столика перед окном, положила на него оба меню и, не переставая улыбаться, исчезла. Джексон отодвинул мой стул. Когда я уселась, его руки скользнули по моим плечам и слегка их сжали:

— Ну как, согрелась? — шепнул он мне на ухо.

Я быстро кивнула.

— Да. Спасибо. — На мне все еще была его куртка. Я попыталась вернуть ее, но он повесил куртку на спинку моего стула.

— Она тебе пригодится, — улыбнулся он и тоже сел. За его спиной маячила медная поверхность озера. Из динамиков тем временем понеслись голоса «Ю-2», исполнявших «Один». Я стала теребить волосы. К нам подошла похожая на ведьму темноволосая официантка, приняла заказ и забрала меню. Зимними вечерами, даже по пятницам, ресторан просто переполнен. Джексон сказал мне, что последние пятьдесят лет это самое популярное заведение в здешних местах.

— Пятьдесят? — удивилась я. — Надо же, как давно.

— Вот видишь? — Он хитро подмигнул мне. — Штат Теннесси полон приятных сюрпризов.

В чем-чем, а в этом я сильно сомневалась. Наша официантка вновь возникла из мрака и поставила на стол чай со льдом в высоких стаканах, из которых торчали огромные дольки лимона. Вот еще одна вещь, от которой я совершенно отвыкла, — чай. Местные жители, и Джексон в том числе, пьют его круглый год. Я же пью в Мексике «Сидралс», текилу или просто газировку, а в остальные месяцы, в Калифорнии, признаю лишь эспрессо, воду «Эвиан» и фирменный лимонад, который готовит мой свекр. Не считая редкой баночки «Лап-санг сушонг», которую я иногда выпиваю на завтрак, мы почти что не пьем холодного чая.

— После маминой смерти папа стал водить сюда своих подружек, — сказал Джексон, водя рукой над свечкой. Небо за его спиной приобрело кобальтовый оттенок, чуть светлее воды.

— Он женился опять? — Я запамятовала, был ли он женат, но самого доктора Маннинга помнила предельно отчетливо. Он стригся очень коротко, и его шевелюра казалась прозрачной, как стекловолокно. На нем всегда был огромный халат ниже колен, маскировавший массивный живот; неизменные густые усы и круглые бифокальные очки в железной оправе придавали ему сходство с Тедди Рузвельтом.

— О да, клянусь богом! — Джексон тряхнул головой и откинулся на спинку. — И не раз. Рассказываю по порядку: сперва была медсестра из его офиса по имени Фэй. Имя писалось через «э». Эта умерла от алкогольного отравления. Затем Памела, медсестра с кардиологического отделения, которую отправили в реабилитационную клинику.

— А с этой-то что стряслось?

— Подсела на транквилизаторы, которые ей выписывал мой отец. Предпочитала валиум и перкордан. С ней он развелся… в восемьдесят девятом? Нет, в девяностом. Уже через семь месяцев после этого он женился на некой Сэлли, имя которой тоже пишется через «э». Кажется, они познакомились в больнице. Она моя сверстница, но уже вырастила двух дочерей. Так вот, эта самая Сэлли обожает бриллианты, роскошные квартиры, шикарные машины и круизы. На ней он до сих пор и женат. Два года назад они перебрались в Тампу. Бедный папочка просто жить не может без красоток.

— А сколько ему сейчас? — Я все поднимала и опускала свой стакан с чаем, и на столике образовались влажные круги.

— Семьдесят один год.

— Да он просто живчик!

— Думаю, его поддерживает тестостерон. Хотя, если честно, отец уже староват для игр с медсестрами. — Он нагнулся над столом и похлопал меня по руке. — Сердце у него неважное. По правде говоря, миокард уже вконец износился. В прошлом году ему сделали шунтирование, но, по-моему, отец вот-вот окончательно загонит свой моторчик.

Я не нашлась, что ему ответить, и просто уставилась на его руки, на плоские розовые ногти и волоски, что курчавились на пальцах, точь-в-точь как у Чили Маннинга. Мне пришло в голову, что гены значат немало, куда больше, чем многие считают. Вполне возможно, что Джексон — тоже сердцеед.