Американха - [152]

Она ушла из кабинета, чувствуя себя хабалкой, за случившееся ей было стыдно. Возможно, это знак, что пора увольняться и заводить свой блог.

Когда Ифемелу уже выходила из редакции, Эстер сказала — серьезно и тихо:

— Ма? Кажется, у вас дух отпугивания мужей. Вы слишком жесткая, ма, мужа вы не найдете. Но мой пастор в силах сокрушить этот дух.

Глава 50

Дике посещал психотерапевта трижды в неделю. Ифемелу звонила ему через день, и иногда он рассказывал об этих встречах, а иногда нет, но всегда хотел послушать про ее новую жизнь. Она рассказала ему о своей квартире, о том, что у нее есть шофер, который возит ее на работу, как она общается со старыми друзьями, а по воскресеньям водит машину сама, потому что на дорогах пусто: Лагос в эти дни делался более мягкой версией себя самого, и люди, облаченные в яркие наряды — для церкви, — смотрелись издали как цветы на ветру.

— Тебе бы Лагос понравился, по-моему, — сказала она, и он на удивление пылко спросил:

— Можно мне в гости, куз?

Тетя Уджу поначалу противилась:

— Лагос? Там безопасно? Ты же знаешь, через что он прошел. Вряд ли он выдержит.

— Но он сам попросился, тетя.

— Он попросился приехать? С каких пор ему виднее, что для него хорошо? Не он ли сам желал сделать меня бездетной?

Но тетя Уджу купила Дике билет — и вот они уже в машине, ползут в кошмарной пробке на Ошоди,[220] Дике ошарашенно пялится в окно.

— О боже, куз, я никогда не видел столько черных в одном месте!

Они остановились у какой-то забегаловки, Дике заказал себе гамбургер.

— Это конина? Потому что это не гамбургер. — Дальше он ел только джоллоф и жареные бананы.

Его прибытие оказалось вовремя: он прилетел на следующий день после того, как она запустила свой блог, и через неделю после ее увольнения. Тетя Онену вроде и не удивилась ее отставке — и не попыталась Ифемелу удержать.

— Иди сюда, давай обнимемся, дорогая моя, — вот и все, что она сказала, бессмысленно улыбаясь, и гордость Ифемелу сникла. Однако жизнерадостные надежды на «Маленькие воздаяния Лагоса» с «шапкой» из мечтательной фотографии заброшенного колониального дома переполняли Ифемелу. Первый пост она посвятила краткому интервью с Прийе, украсила его фотографиями со свадеб, которые Прийе устраивала. Ифемелу считала, что декор по большей части суетлив и избыточен, однако пост осыпали воодушевленными комментариями — особенно за декор. «Фантастические убранства». «Мадам Прийе, надеюсь, вы и мою свадьбу обслужите». «Отличная работа, только в путь». Земайе написала — под псевдонимом — материал о языке тела и о сексе: «Как определить, занимаются ли двое кое-чем, по тому, как они ведут себя, когда вместе?» У этой статьи тоже было много комментариев. Но больше всего откликов вызвал пока пост Ифемелу о клубе «Нигерполитен».

Лагос никогда не был, никогда не будет и никогда не стремился быть похожим на Нью-Йорк — или на что угодно еще. Лагос всегда был бесспорно самим собой, но на встречах клуба «Интерполитен» вы бы так не подумали: это компания молодых вернувшихся, собирается еженедельно — поныть о том, до чего во многом Лагос не похож на Нью-Йорк, будто он хоть когда-нибудь был к этому близок. Полное разоблачение: я — одна из них. Большинство из нас вернулось в Нигерию зарабатывать деньги, начинать свое дело, добывать государственные контракты и связи. Кто-то приехал с грезами по карманам и с жаждой сменить страну, но мы все время тратим на то, чтобы жаловаться на Нигерию, и пусть наши жалобы небеспочвенны, я представляю себя сторонним человеком, какой мог бы сказать: катитесь туда, откуда приехали! Если ваш повар не умеет готовить безупречный панини, это не потому, что повар — дурак. Это потому, что Нигерия — не нация, питающаяся сэндвичами, а его последний ога не ел по вечерам хлеб. Вашего повара нужно научить, ему нужно попрактиковаться. И Нигерия — не страна, где у людей пищевые аллергии, не страна разборчивых едоков, для которых пища — это различение и раздельность. Это народ, который ест говядину, курицу, коровью шкуру и потроха, а также сушеную рыбу в одном супе, это называется мешанина, и потому угомонитесь уже и осознайте, что и жизнь здесь ровно такая — мешанина.

Первый комментатор написал: «Во чушь. Кому какое дело?» Второй: «Слава богу, хоть кто-то пишет об этом. На ва[221] от высокомерия нигерийских возвращенцев. Моя двоюродная вернулась после шести лет в Америке и давеча утром поехала со мной в садик при Унилаге,[222] где я свою племянницу оставляю, и у ворот увидела студентов, которые стояли в очереди на автобус, и говорит: “Ух ты, люди тут и впрямь в очередях стоят!”» Еще один комментарий из первых: «Почему у нигерийцев, обучающихся за рубежом, есть выбор, куда распределиться на гражданскую службу?[223] Нигерийцев, обучающихся в Нигерии, распределяют случайным образом — почему тогда с нигерийцами, обучавшимися за рубежом, не обходятся так же?» Этот комментарий привлек больше откликов, чем сам пост. На шестой день блог посетила тысяча уникальных пользователей.

Ифемелу модерировала комментарии, удаляла любые непристойности, млела от задора происходящего, от ощущения, что она сама — на переднем крае чего-то животрепещущего. Сочинила длинный пост о дорогих стилях жизни некоторых лагосских девушек, и через день после того, как пост появился, ей позвонила взбешенная Раньинудо, тяжко пыхтя в трубку: