Амариллис день и ночь - [45]
36. Музыкальная интерлюдия
Сюда подошло бы аллегретто из бетховенской «Седьмой».
37. Ничего, бывает
– Ничего, бывает, – сказала Амариллис. – Не бери в голову.
– Тебе легко говорить, – вздохнул я. – Я, конечно, ценю твое великодушие, но ты и представить себе не можешь, каково мне. Передо мной женщина, которую я люблю, самая прекрасная на свете. Я мечтал об этой женщине, о тебе, – мечтал с той самой ночи, как впервые увидел тебя в зазоре. Я занимался с тобой любовью в зазорах… и вот ты наконец со мной в реальной жизни – а я сплоховал.
Амариллис обхватила мое лицо ладонями и поцеловала меня.
– На самом деле это даже лестно. Для тебя было так важно не сплоховать, что ты переволновался. Но ничего страшного. Не получилось сейчас – получится в другой раз, так что прекрати терзаться и давай просто отдохнем вместе.
В который раз я почувствовал себя юнцом, внимающим опытной наставнице. Амариллис склонила голову мне на грудь и крепко сжала меня в объятиях, и всех моих забот как не бывало.
– Так хорошо?
– Чудесно, Амариллис.
– Вот и давай полежим так немножко. Рассказать тебе сказку?
– Да-да, расскажи мне сказку. Амариллис.
– Я расскажу тебе одну очень смешную сказку. Ее сложили там, откуда ты родом. Ты читал «Дядюшку Римуса»?
– Да. Какую сказку?
– Про Братца Кролика, Братца Лиса и Смоляное Чучелко. Тебе она нравится?
– Одна из моих любимых. Интересно, а ты ее откуда знаешь?
– Мне ее как-то читали вслух.
– Здесь, в Англии?
– Да. Ну что, рассказывать?
– Давай, – сказал я. И стал слушать, прижавшись лицом к ее груди и вбирая каждое движение голоса.
– Итак, – начала она, – как ты, должно быть, помнишь, Братец Кролик долго водил Братца Лиса за нос и каждый раз выходил сухим из воды. Но в конце концов Братец Лис придумал-таки, как ему перехитрить Братца Кролика… – Тут она перешла на негритянский диалект и продолжала как по писаному: – »Вот вскоре после этого пошел Братец Лис гулять, набрал смолы и слепил из нее человечка – Смоляное Чучелко…»
И досказала все до конца без запинки, вплоть до победного Кроликова возгласа: «Терновый куст – мой дом родной, Братец Лис! Терновый куст – мой дом родной!» И каждое слово произнесла точно так же, как я, когда в последний раз читал эту сказку вслух.
– Здорово! – похвалил я. – Где ты научилась такому выговору?
– Просто повторяю так, как мне читали. Ты что, уже засыпаешь?
– Немножко.
– Может, тогда вздремнем, а ты устроишь зазор? Забросишь нас на эту темную дорогу, только чуть подальше «Сосен»?
– К сувенирной лавке?
– Питер…
– Что?
– Всякие плохие места, которые остались в прошлом… Если в них не возвращаться, как ты думаешь, они придут к тебе сами?
– Наверно. А что, с тобой такое бывало?
– Пока нет, но, боюсь, вот-вот случится.
– А место очень плохое?
– Очень. Потому-то я и хочу в ту сувенирную лавочку. Там было так хорошо, так уютно.
– Хочешь собраться с силами?
– Да, именно. Знаешь, хорошие места из детства – это как доброе волшебство. Там и вправду становишься сильнее… А что, для тебя эта сувенирная лавочка – опасное место? Или просто наводит грусть?
– Да, скорее уж так. Ничего опасного. Если там ты сможешь набраться сил – что ж, давай туда и отправимся.
Амариллис обняла меня:
– Ты настоящий друг, Питер! У меня никогда не было настоящего друга.
– Теперь есть, Амариллис, – заверил я и поцеловал ее. – Ну что, вперед?
– Погоди. Ручка и бумага есть?
Я дал ей бумагу и ручку.
– Меня зовут Амариллис Файф, – сказала она, записывая. – Я живу на Бофорт-стрит. Вот мой адрес. Вот телефон. На этот раз можно лечь вместе.
– Ты сама устроишь зазор? Или мне начать?
– Лучше ты, мне так спокойнее.
Пока мы укладывались, у меня и в мыслях не было ничего, кроме предстоящего зазора. Но, обретя ее адрес, телефон и фамилию, я неожиданно воодушевился, все сложилось один к одному, и любовь из зазора переметнулась в реальность, так что сон сморил нас не сразу.
38. Финнис-Омис
И снова мы очутились на темной дороге. Где-то позади остался мотель «Сосны», впереди ждала сувенирная лавка. Воздух трепетал, как живой, овевая лицо прохладой; я дышал глубоко, всей грудью вбирая сосновую свежесть. Полная луна плыла по небу, белая и безмятежная, как богиня, увенчанная жемчужным облаком.
– Вокруг нас – сфера ночи, – сказала Амариллис, – со всеми оттенками тьмы, а мы – внутри. И тот лесной дух, может быть, шагает с нами в ногу среди сосен.
Голос ее был темен, как ночь. Уханье совы, стрекотание сверчков – я чувствовал эти звуки почти что на вкус. И дорога под ногами отдавалась барабанной дробью.
Амариллис положила мою руку себе на талию и прижалась ко мне.
– Наш первый раз в реальной жизни… – проговорила она. – Не хуже было, чем в зазорах?
– Еще лучше, – заверил я и поцеловал ее. – О таком мне и в зазорах не мечталось.
– Я всегда в себе сомневаюсь, Питер. То, что у нас было… Это по-другому было, чем с другими женщинами?
– Да, совсем по-другому. Ты не похожа ни на кого из тех, кого я знал раньше, и я сам стал другим с тех пор, как встретил тебя.
– Другим – это как?
Я задумался, подбирая слово.
Роман Рассела Хобана «Мышонок и его отец» – классика жанра детской литературы и в то же время философская притча, которая непременно отыщет путь к сердцу взрослого читателя. В этом символическом повествовании о странствиях двух заводных мышей тонкий лиризм сочетается с динамичностью сюжета и яркими, незабываемыми образами персонажей. Надежда и стойкость на пути к преображению и обретению смысла бытия – вот лишь одна из множества сквозных тем этой книги, которая не оставит равнодушным ни одного читателя, задающегося вопросами жизни и смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Британский романист американо-еврейского происхождения Расселл Хобан – это отдельное явление в англоязычной литературе, магический сюрреалист, настоящий лондонец, родившийся в Пенсильвании, сын украинских евреев, участник Второй мировой. Сперва Хобан писал только для детей, но с 1973 года – как раз с романов «Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов» (1973) и «Кляйнцайт» (1974) – он начинает сочинять для взрослых, и это наше с вами громадное везение. «Додо Пресс» давно хотелось опубликовать два гораздо более плотных и могучих его романа – две притчи о бесстрашии и бессмертии, силе и слабости творцов, о персонально выстраданных смыслах, о том, что должны или не должны друг другу отцы и дети, «Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов» и «Кляйнцайт».
Третья книга драматического романа-трилогии «Сириус» подводит печальный итог жизни главных героев Ольги и Сергея.Пройдя через кровавую мясорубку страшной войны в Чечне, находясь по разные стороны противоборствующих сторон, они не могли даже и представить, что увидят друг друга в последний миг своей жизни, который стал одной большой дорогой в вечность.Большинство героев романа – образы собирательные, выдуманные, а события вымышленные, и если кто-то узнает себя в этих персонажах, то это будет лишь случайным совпадением.
Дрессировка и воспитание это две разницы!Дрессировке поддается любое животное, наделенное инстинктом.Воспитанию же подлежит только человек, которому Бог даровал разум.Легко воспитывать понятливого человека, умеющего анализировать и управлять своими эмоциями.И наоборот – трудно воспитывать человека, не способного владеть собой.Эта книга посвящена сложной теме воспитания людей.
Книга состоит из четырех повестей, в которых затрагиваются серьезные нравственные проблемы, стоящие перед обществом и школой: можно ли убивать слабых и вообще убивать, можно ли преследовать за национальность, за приверженность религии. Лицемерие и показуха, царящие в «мире взрослых», отразились и на школе, старшеклассники – герои повестей – отчаянно ищут выхода из тех тупиков, в которые зашло общество в канун Перестройки. В финале книги возникает обобщенный образ «Афинской школы», снаряжающей людей в жизненное плавание.
Главными героями книги являются несколько поколений одной петербургской, интеллигентной еврейской семьи. Повествование начинается с описания одного из тяжелейших дней блокады, когда героине Фирочке исполняется 30 лет. Однако в поле зрения читателя попадают и светлые моменты жизни этой некогда большой и дружной семьи – о них вспоминает угасающая от голода и болезней мать, о них напоминает и представленная на первой странице обложки подлинная фотография семьи. Тогда, в 1912 году, все они, включая годовалую Фирочку, были счастливы и благополучны.
Белоснежный пушистый котёнок кажется настоящим ангелом. Но когда Энджел попадает из приюта домой, оказывается, что она большая проказница. Теперь её хозяйке Келли придётся придумать, как научить Энджел хорошим манерам.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.