Амариллис день и ночь - [40]
Когда именно все начало меняться, сказать трудно; по-моему, примерно тогда же, когда мы разругались из-за этих женщин-птиц. Вскоре после того Ленор сообщила, что работает над циклом в духе комедии дель арте.[101] «Только в современных нарядах, – уточнила она. – Комедия, которую мы наблюдаем изо дня в день». В следующий же мой визит она продемонстрировала первую картину из цикла.
– Панталоне, – пояснила она. – Глупый старикашка, вечно волочится за молоденькими.
На картине оказался я сам, только какой-то хитрющий, с лукавыми глазками, в обычных моих джинсах и водолазке, но с традиционной козлиной бородкой и пышными усами торчком; короче, подкатись такой тип к вашей дочке, вы бы точно не обрадовались. Поза была содрана прямо у Калло,[102] и этот мой двойник плотоядно косился на девушку в туго обтягивающих джинсах, склонившуюся над портфолио. Имейте в виду, что дело было в девяносто четвертом, когда мне исполнилось только двадцать восемь, а Ленор – двадцать два.
– Я что, кажусь тебе старикашкой?
– Не по возрасту, нет, просто по стилю, если ты понимаешь, о чем я: учитель, осуществляющий droit du seigneur[103] с самой лакомой студенткой.
– Вроде тебя.
– Ну да.
– Насколько я помню, это ты сделала первый шаг. Могу процитировать твой гамбит дословно: «Что мне в тебе больше всего нравится, – сказала ты, – так это то, что ты сделаешь меня несчастной».
– Мне тогда было очень плохо. Я порвала с человеком, с которым прожила два года, и только-только начинала понимать, как оно все бывает. Похоже, время доказало, насколько я была права, тебе не кажется?
Но это было слишком уж высокопарно и слишком уж лично, так что я не схватил наживку, а только спросил:
– Еще что-нибудь есть из этой серии? Арлекин, например?
– Я над ним работаю, – замялась она.
И показала автопортрет в облегающем трико Арлекина и с прикрытым полумаской лицом.
– Это ты, – заметил я. – И вовсе не в современном наряде.
– Арлекин – вневременная идея. И вообще, я его еще переделаю.
Это было в августе. Колледж закрылся на каникулы, и времени у нас обоих стало побольше, но виделись мы все реже и реже. Ленор возилась со своей комедией дель арте, а я лелеял задумки картин с привидениями. Если попросите своих знакомых назвать какую-нибудь картину с привидениями, девять из десяти вспомнят ту вещицу Фюсли[104] с мерзким коротышкой, усевшимся женщине на грудь. Определенно перспективы в этом жанре еще велики, и я не без удовольствия взвешивал свои шансы.
В сентябре мы вернулись к обычному осеннему распорядку и однажды вечером сели смотреть у меня по видео «Мужчины, женщины: руководство по эксплуатации».[105] Главный герой, Бенуа Бланк, – адвокат, женатый мужчина лет под сорок. Заядлый бабник, он живет под девизом, что «подходящая женщина – это много женщин», и как только одна надоест, тут же заводит новую. У него проблемы с желудком, и в один прекрасный день он решает обследоваться. И попадает в когти некоей доктор Нитес, одной из бывших своих пассий, которую бросил, когда та еще училась на врача. На самом деле он здоров, но она подменяет результаты анализов, говорит, что у него опухоль, и посылает Бенуа на химиотерапию, после которой от цветущего волокиты остается бледная тень.
Ленор полагала, что Бенуа Бланк получил по заслугам.
– Он вроде индейского охотника за скальпами, – сказала она. – Только охотился за дырками, вот и вся разница. Все мужчины такие.
– Что, и я?
– А по-твоему, ты особенный?
– А по-твоему, ты для меня кто? Очередная дырка в коллекции, так, что ли?
– Ну, может, и нет. Ты ведь боишься женщин – по твоим картинкам с гарпиями сразу видать. Может, я для тебя – ручная гарпия, и со мной ты себя чувствуешь крутым мужиком.
– А ты со мной, похоже, не так уж и счастлива.
– Надо же, какой ты чуткий!
– Когда ты сказала, что я сделаю тебя несчастной, что это было? Самосбывающееся пророчество? Тебе не кажется, что ты сама довела до того, чтобы оно сбылось?
– Я так сказала, потому что знала – все так и будет.
– А когда мы с тобой проходили лабиринт, ты совсем по-другому говорила.
– Ara, a сколько месяцев мы с тех пор провели вместе? Девять, что ли?
– Хочешь сказать, эти девять месяцев были ошибкой?
– Господи, ты прямо как адвокат. Все треплешься и треплешься, хоть бы на минуту заткнулся. Знаешь, мне надо отдохнуть от твоей болтовни, а то прямо дышать нечем.
– Отличная идея! Вот и ступай куда-нибудь и дыши там в свое удовольствие. Может, со временем и полегчает, лет так через десять.
– Ты это о нас с тобой?…
– Ну, больше никого я в этой комнате не вижу, а ты?
– Ясно. – Она повернулась ко мне спиной, сдернула трусики и задрала юбку. – Полюбуйся напоследок. Больше не увидишь.
– Н-да, похоже, задний ход ты уже не дашь.
