...Алый свет зари - [2]

Застучали топорами, тешут колья, устанавливают палатки, да все друг перед другом: кто быстрее, лучше, чья удобнее…

Никто не сидит без дела. Нет тут командиров и старших. Начальник ты на роботе, и там сачкуй и командуй, а здесь ты о–х–о-т–н–и-к! Здесь своя особая Республика на три дня со своими порядками и своим Уставом. Все на равных. Да и тому же начальнику осточертеет командовать, хоть тут душу отвести: пыхтит, упирается, тащит дрова, махает топором, чистит картошку. А что? Не изработался, вон какой рюкзак спереди отрастил.

Дров запасают с избытком, за огнем следит костровой. А-а! Вот и дымком напахнуло! Повеяло чем–то знакомым, родным.

Устанавливается приспособа под варево, чай, шашлыки. У охотников строгий продовольственный кодекс, все привезенное — в общий котел. Никто украдкой жевать и пить не будет, все выкладывается, считается и планируется. Теперь это забота ответственного за стол, он командует, и все вокруг него на полусогнутых, его слово закон.

— Васька, тебе чистить картошку. Миша, Николай Иванович, флягу с водой ближе поднесите, рыбу почистите. Серега, шашлыками займись, а я пока баранину порежу…

Закипела работа, все копошатся, каждый старается помочь. Говорят мало, и то по делу.

— Колька, давай скорей покроши лук.

— Перец захватили? У кого перец?

Господи! Да как же все слажено и дружно работают! Бобры! Пчелы! Муравьи! Завидуйте трудолюбию. Если бы так дома да на работе упирались, то, честное слово, мы бы давно жили в коммунизме, а капиталисты от зависти на себе волосья повыдергивали.

Друг дружку называют ласково, старших по отчеству величают. Чтоб не осквернять радость и язык, даже не матюкаются.

— Давай стол накрывать. Федя, ты хлеб режь, Вася посуду давай, только сполосни. Эй, кто там, помогите ведро снять и чай заварите. Да что ты трясешь, сыпь всю пачку…

Управились. Стоят, покуривают, нехотя переговариваются, на стол не глядят — не принято, а самих аж трусит от возбуждения.

Накрывается стол, и на нем появляется такое, что ресторан бледнеет. Ресторан против стола охотников — нищая забегаловка. Как готовят на природе мужики, ни одна женщина не сумеет. Да и вообще мужики лучшие повара, только варить и стряпать не любят. А какой от тарелок аромат, какой запах шашлычка! Боже ты мой!.

Собаки подходят поближе, садятся кружком и начинают подвывать. С берез листья осыпаются, камыш гнется…

Уже налито, но мужики ни с места. Ритуал не позволяет сразу кидаться за стол. Да что мы с голодного края или алкаши? Второй раз следует приглашение, тогда кто–то из компании, тот, кто постарше, небрежно так говорит:

— ну что, давай подгребаем к столу.

Сели. Думаете, сразу загудело? Как бы не так. Кто помоложе предлагает:

— Давай, Николай Иванович, тебе как старшему и слово.

Не ломается Николай Иванович. Чего тут, все свои. И он встает. Тост немудреный, без выкрутасов, но от сердца:

— Ну что? Давайте выпьем по единой за открытие, чтобы снова всем вместе собраться так и не раз… быть добру!

Наступает тишина. Выпили, крякнули, но особо на еду не налегают. После второй чуть оживляются, а уж после третьей заработали ложками, зашумели, загалдели. Впереди целый вечер и вся ночь, а потом зорька, за ней вечерняя, а потом еще…

Курят, и какое это удовольствие прикурить от уголька или головешки с костра! Смеются, спорят, рассказывают наперебой анекдоты, вспоминают прошлый год, забавные случаи…

Вот и баян появился. Поют:

Поручик Голицын, раздайте патроны,

Корнет Оболенский, налейте вина…

Вообще–то диковато: лес, озеро, глухомань и вдруг баян с Голицыным и Оболенским. Дают покричать и магнитофону. Эхо гулко разносится окрест.

Темнеет, зажигаются звезды. Костер попыхивает дымком, поплевывает искорками, и они тянутся к небу и гаснут. Располагаются вокруг огня: кто на бревнышке, а кто и просто прилег. Милое дело послушать да посмеяться. В каждой компании есть свой Вася Теркин, да и не один. Чего только тут не услышишь. Рассказывают так складно да так потешно, что сними в кино — шедевр и все «Оскары» твои.

Надо сказать честно, что самые брехливые люди на свете — охотники. За ними идут рыбаки, потом кандидаты в депутаты, статистики и т. д.

Люди на глазах преображаются: робкий осмелел и грудь колесом, угрюмый просветлел, радикулитчик, что на «гражданке» сам обуться не мог, бревна таскает, махает топором, только щепки летят. А ревматик Вася Щукин вместо пуховиков, подушек, грелок валяется на земле у костра с задранной рубахой и голой поясницей, гогочет и визжит.

И что интересно, ни у кого не кольнет, никто не чихнет. А стоит только ногой во двор, опять заныло, закололо.

Эй, товарищи ученые–медики! Вот вам материал для докторской диссертации. Изучайте этот феномен. Почему бы вам не предложить организацию курортов для охотников и вообще лечить методами приближенными к жизни? Скажем, санаторий «Охотник», где все двадцать четыре дня — открытие охоты. Сколько бы больных на ноги поставили! Подумайте.

Ну, мы отвлеклись. Итак, горит костер, стоит гомон, смех, но к столу группками ходить не забывают. Позвякивают стакашки.

— Ну, будем!

— Будем!

Пьют помаленьку, не жадничают, культурно, как в дворянском собрании, только без фраков.