Алый ангел - [66]

Ее ответ, казалось, смутил его.

– Я такое говорил?

Габриель кивнула.

– Ты хочешь стать настоящей женщиной?

Девушка осознала, что с англичанином произошла перемена. Если бы Габриель не изучила его так хорошо, она могла бы подумать, что в его голосе звучит нежность.

– Не знаю, – пожав плечами, промолвила Габи. – Возможно, мне не под силу эта задача. Я получила всего один урок.

– Учителем в таких делах положено выступать мужу, – мягко сказал Кэм. – Спрашивай меня, если захочешь что-нибудь узнать.

Габриель посмотрела на него с сомнением.

– Ты сможешь научить меня, как быть настоящей женщиной?

Кэм затаил дыхание и медленно выдохнул. Улыбнувшись, он сказал:

– Дорогая, для чего же еще нужны мужья? Я с удовольствием сделаю это.

Он подошел ближе.

– Итак, на чем вы с Саймоном остановились? Ах да, вспомнил, – он томно улыбнулся. – Приоткрой губы.

Габриель почувствовала, как руки герцога обхватили ее плечи. Она вздрогнула от его прикосновения. Жар его тела, казалось, поглощал ее. Она стала сомневаться.

– Я не думаю…

– Тихо. Doucement,[51] – прошептал Кэм. – Это совсем не больно. Обещаю.

Его губы, теплые, странно настойчивые, легко, словно перышко, заскользили по ее бровям, векам, каждым прикосновением заставляя кожу пылать. Казалось, Кэм был очарован ее подбородком, покорен мочками ушей, пленен щечками, изгибом шеи. Губы Габриель следовали за его губами, пытаясь соединиться с ними.

– Пожалуйста, – прошептала она.

Когда их губы слились, поцелуй Кэма был мягким, словно лебяжий пух, нежным, как летний ветерок.

Первым отстранился Кэм.

– Ну как?

Габриель медленно открыла глаза и подалась чуть-чуть вперед.

– Приятно, – сказала она. – Я все делаю правильно?

Кэм пробормотал что-то неразборчивое и снова прильнул к ее губам. На этот раз его поцелуй был горячим и сладко-эротичным. Габриель показалось, что она парит в воздухе. Когда у нее закружилась голова, она схватилась за лацканы его пиджака. Язык Кэма проник глубже. Ощущения были похожи на те, что она переживала, когда училась плакать. Ее затягивало в темную бурлящую пучину. Габриель хваталась за Кэма, словно он был ее спасательным тросом.

Кэм говорил себе, что собирается только попробовать и насладиться. Однако чем дольше длился поцелуй, тем тяжелее было герцогу держать ситуацию под контролем. Неделями, месяцами он боролся с собственными страстями. Габриель стала его навязчивой идеей. Снова и снова Кэм повторял себе, что эта девушка недоступна, что существует десяток веских причин, по которым он должен держаться от нее на расстоянии. Он не мог даже объяснить ее притягательность. Но в одном Кэм нисколько не сомневался: она испортила его для других женщин.

Луиза чувствовала, что что-то не так, намекала с напускной скромностью, что подозревает его в отношениях с другими женщинами. Дайсон стал находить предлоги, чтобы не посещать ее. То, что раньше было в высшей степени приятными отношениями, теперь стало неинтересным. Любовница Кэма бесспорно была соблазнительной женщиной. Луиза не виновата, что после ее искусных любовных ласк Кэм по-прежнему жаждал дремлющей страсти невинной девочки.

Габриель. Она хотела стать настоящей женщиной. Для Кэма она была первой из женщин, Евой, загадочной, опасной, наивной сиреной, огненным ангелом. Его ум, душа и чувства были наполнены ею. Кэм был одержим девушкой и перестал сопротивляться непреодолимой силе, притягивавшей его к ней.

Его пальцы оказались в волосах Габи, поддерживая ее голову, а губы сливались с ее губами. Он и раньше хотел женщин, но так – никогда. Он хотел Габриель так отчаянно, что сам не мог поверить в это. Если бы Кэм застал ее с кем-нибудь, кроме Саймона, то, не задумываясь, прибег бы к грубой силе. Габи принадлежала ему. Он так хочет, и так оно и будет. Поцелуй стал крепче, требовательнее, и желание обладать начало выходить из-под контроля.

Габриель впервые ощутила сексуальное желание. Некоторые симптомы ей уже приходилось испытывать раньше: тяжелое дыхание, бешеное сердцебиение, стук пульсирующей крови в ушах. Опасность. Шестое чувство девушки дало о себе знать. Англичанин был ее врагом, она должна бежать от него прочь. Но Габриель чувствовала во всем теле необычное желание сдаться. Возбужденная, смущенная, напуганная ощущениями, от которых у нее вскипала кровь, а по коже пробегали мурашки, Габриель беспокойно пошевелилась в его руках. Слабый животный крик застрял у нее в горле.

Кэм поднял голову. Зеленые глаза Габриель были затуманены желанием. Он знал, что может очень легко овладеть ею. Он еще по-настоящему не прикасался к ней, но уже чувствовал ее возбуждение каждой клеточкой своего тела. Однако герцог также чувствовал и ее тревогу. Именно это, в первую очередь, помогло Кэму найти в себе силы и не поддаться дикому желанию впиться в ее губы и прижать это теплое, податливое тело к себе так, чтобы Габи отдала ему все. Было еще слишком рано обладать ею так, как он того хотел.

Собрав остатки самоконтроля, Кэм отступил на шаг. Он заставил себя усмехнуться, но даже для его ушей этот смех показался нервным. Ему не нравилось то, что Габриель с ним делала. Спокойствие. Сдержанность. Изящество. Кэму стоило немалого труда обрести привычное душевное равновесие. Он дал девушке несколько секунд, чтобы прийти в себя.