Алые маки на серых скалах - [97]

Арусяк плакала, когда задавались вопросы о Камо и его спутницах.

— Милый человек этот, как вы его называете, Ко́му, — она нарочно ставила ударение неправильно. — И эти его русские родственницы чудесные женщины! В поезде всю дорогу угощали меня хлебушком… Грех на душу берете — держите молодых в тюрьме, разлучаете жениха с невестой!

В таком духе и шла беседа с Арусяк Габриелян в тюрьме. Как она ни старалась, ей все равно не верили.

А тем временем Гамид Султанов подготавливал отправку оружия и боеприпасов. Во всем своем «княжеском» великолепии он имел весьма внушительный вид! Его резкие черты лица и глаза навыкате смягчались только при улыбке.

— Готова ли моя мадемуазель к походу? — ослепительно улыбаясь, в очередной раз спрашивал Гамид Асю, прежде чем взять ее под руку, внимательно оглядел с ног до головы.

Ася была в бархатном бордовом платье, облегавшем ее изящную фигурку, волосы собрала в модную прическу, на ногах — лакированные туфельки на высоком каблучке.

— Да, не мешало бы моей барышне иметь еще и это колечко, чтобы теперь пустить пыль в глаза купцу Ушверидзе. Этот орешек покрепче Леванидзе! А ну-ка, дайте ручку! — сказал Султанов и надел на средний палец второй перстень с великолепным бриллиантом.

Присутствовавший при этом Аматуни внимательно посмотрел на колечко, стараясь определить его ценность. Ася охотно протянула руку, сама невольно любуясь игрой камня.

— Не старайтесь! Все равно не отличите, подделка это или настоящий бриллиант, — усмехнулся Гамид и подкрутил свои усики. Ася и Цолак поняли, что это — обыкновенная безделушка.

6

Английская миссия, вернее, интервенция на Кавказе, верная своей подлой политике «разделяй и властвуй», — решила отдать северную часть Дагестана с городом Петровском Деникину, а южную передать мусаватистскому правительству Азербайджана.

Но Деникин, не согласившись на такой раздел, двинул свои войска в горные районы Дагестана. Свободолюбивые горцы восстали против Добровольческой армии, и в лабиринтах перевалов, ущелий и долин Дагестана, Чечни и Ингушетии широкой волной поднималось партизанское движение.

Во многих аулах и станицах горской республики были созданы вооруженные отряды. Самый крупный из них, вместе со штабом всех партизан, во главе с большевиком Николаем Федоровичем Гикало, находился в станице Воздвиженской вблизи города Владикавказа. Именно туда надо было переправить закупленное оружие и деньги, чтобы поддержать повстанцев.

Пока Камо сидел в тюрьме, Гамид Султанов устроил Казаринову, Махарадзе и Амалии Тонян явку к председателю Кавказского краевого комитета партии Виктору Ивановичу Нонейшвили. Тот за своей подписью выдал им командировочное удостоверение для поездки в Дагестан, Ингушетию и Чечню. Кроме того, передал для начальника партизанских отрядов Гикало ряд секретных документов и приказы по Одиннадцатой Красной армии.

Амалии и Сандро выдали официальное свидетельство о браке и паспорта с тифлисской пропиской. Правда, под чужой фамилией.

Огромные суммы денег и несколько подвод с оружием удалось провезти боевикам через очень трудный Крестовый перевал. В партизанском отряде Гикало они несколько дней задержались: участвовали в перестрелке, но благополучно вернулись в Тифлис.

— Молодцы, ребята! — похвалил их Султанов. — Через пару дней поедете со второй партией.

— Как дела с Камо? — поинтересовались боевики. Они надеялись, что за это время его уже выпустили.

— Никуда меньшевики не денутся, освободят! Мы здесь организовали кампанию в печати. Уже поступают требования рабочих — дать свободу узнику Камо и его невесте. Вопрос времени — и только, — успокоил их Султанов. — Скажите-ка лучше, как там идут дела у Гикало?

— Мы подоспели в самый раз, — начал рассказывать Андрей Казаринов. — Крестьяне уже не давали партизанам продукты без денег…

— Да вы бы видели, как нас встретили в штабе, куда набились люди всех возрастов! — вступил в разговор и Сандро. — Плохо обутые и одетые, с обветренными от солнца и стужи лицами, юные и бородатые — все они готовы были носить нас на руках от радости. Тяжело им приходится там один на один с деникинцами воевать. Очень ждут прихода Красной Армии. Но борьбу свою неравную не прекращают!

— А как вы, Амалия, перенесли такую трудную дорогу? — спросил у осунувшейся загоревшей девушки Султанов.

— Ого! Наша Ами — героиня! Она настоящий солдат революции! — восторженно воскликнул Казаринов.

Амалия недовольно нахмурила брови, а Сандро улыбкой поблагодарил друга.

Разговор тот происходил в маленькой комнатушке, в которой по протекции сестры Камо жила Амалия. Одноэтажный приземистый домик с палисадником под окнами и задним двором с фруктовым садом принадлежал дальним родственникам Камо, двум сестрам-армянкам, старым девам. Одна из них была вовсе глухая, подслеповатая. Другая — пободрее, вечно занималась шитьем, чем зарабатывала себе и больной сестре на хлеб.

Эта комнатушка в последнее время и стала явочной квартирой для особотрядовцев, находившихся на свободе.

Не прошло и трех дней, как Султанов вновь снарядил камовцев в горы. Амалия и Ася не успели за эти дни даже как следует пошептаться, хотя обеим было что рассказать.