Алые маки на серых скалах - [43]

— Ладно, поживем — увидим… Наше дело рабоче-крестьянское: как партия найдет нужным, так правильно и будет, — рассудил Аксенов.

— Верно! Служи тому, кому присягнешь! — шутливо бросила Ася.

— Пушкин, «Капитанская дочка», эпиграф к первой главе. Батюшка-дворянин наказывал сыну-балбесу: «На службу не напрашивайся, от службы не отказывайся, служи верно тому, кому присягнешь», — уточнила Драбкина.

Ася покраснела. Конечно, Лиза права: она очень часто говорит книжным языком. А вот Новикова не читала «Капитанскую дочку», и для нее все осталось бы незамеченным, если бы не Лиза, которая любила и знала литературу. Даже сама что-то писала… Затем, говорит, и уединялась в комнате Камо.

Бойцы Особого отряда не только занимались стрельбой, но и учились искусству изготовления самодельных бомб. Много времени отводилось и теоретическим занятиям.

В конце стрельбы в большой комнате, специально отведенной под оружейную, бойцы располагались вокруг длинных столов и разбирали, чистили пистолеты, винтовки, ручные пулеметы. Запах ружейной смазки, металла щекотал ноздри. За работой мало кто отвлекался на разговоры. Только изредка кто-нибудь бросит реплику, второй чертыхнется, если что-то не ладится, третий замурлычет под нос песню…

Камо бесшумно подходил то к одному, то к другому бойцу. Это подхлестывало всех. Каждому казалось, что именно с него Камо не спускает взгляда.

Как-то Роман Аксенов сказал ребятам:

— Однако скажу я вам, други мои, по секрету, только, чур, не выдавать. Камо обучает нас стрельбе из разного вида оружия, а из пистолета — и правой, и левой рукой, и навскидку, учит обращению со взрывчаткой, многому другому, что необходимо для подпольщика, но не очень-то он на нас надеется!

— С чего ты взял?

— С того, что старик считает нас слишком молодыми.

— Чушь какая! Разве сам он не смолоду начал свои революционные подвиги? — удивилась Ася.

— То он, а то мы. Каждый на себя больше надеется.

— А что, очень может быть, — согласился с Романом Филипп Новиков. — Каждый из нас еще не доказал делом, на что способен! А ведь цыплят по осени считают, — высказав свое мнение, Филипп едва слышно засвистел мотив своей любимой песни «Эх, яблочко». При этом он, не отрываясь, продолжал драить ствол винтовки.

Недалеко от Аси работали две Лизы — Барская и Драбкина. Они придирчиво проверяли друг у друга наганы и неизменно обращались к «пулеметчице», как к арбитру.

С лица же Ани Новиковой не сходила снисходительно-добродушная улыбка, когда она смотрела, как работает Драбкина.

— Ну скажи, Лиза, чего ершишься? Глянь, ведь ты воробьиное гнездо в стволе устроила! Пуля в аккурат ляжет в этот пуховик и не вылетит. Дай-ка сюда… — незаметно подмигивая товарищам, наступала на нее Новикова. — Это ведь тебе не книги писать. Эх ты, писака!

Как-то Драбкина поделилась с подругами своими затаенными мечтами: «Вот кончится гражданская, начнется новая, счастливая жизнь, тогда, девчата, все брошу побоку и начну писать. Расскажу потомкам о революции, о таких людях, кто молодости не жалел для народа». С тех пор Аня и дала Драбкиной прозвище — «писака»…

— Не придирайся, Ван Ваныч! — не сдавалась Лиза. — Все равно станешь героиней моей будущей повести!

— Э, товарищи, вы, я вижу, часто спорите, — с улыбкой сказал Камо, как всегда, бесшумно подходя то к одному, то к другому бойцу. — А ну проверим, как идут дела у будущей романистки и ее героини?

Он сначала проверил оружие Драбкиной, потом — Новиковой. Судя по веселому выражению лица, остался доволен их работой. Затем вдруг заставил Асю разобрать и снова собрать наган. Она четко и быстро выполнила приказание.

Каждый боец стремился до подхода к нему Камо доделать работу. Поэтому в тихое позвякивание металла врывалось частое щелканье затворов и курков. Ребята старались на славу, и никто не получил замечания. Потом Камо стоял в сторонке и внимательно наблюдал, как бойцы заканчивали чистку оружия, ставили винтовки в пирамиды, убирали наганы в кобуру, собирали со столов закопченное тряпье…

Когда все было завершено, Камо вытащил из кармана чистый платок, навернул его на палец и наугад взял первую попавшуюся винтовку. Вынув затворную раму и потерев ее, он показал всем платок: на нем не появилось ни единого пятнышка. Затем Камо вытер пот со лба и снова показал платок.

— Видите, оружие вычищено отлично. Оно чище лица. Молодцы, товарищи! Это кропотливая, но святая работа. Придет время, техника, наверное, шагнет вперед, и не будет в оружии ни выемок, ни пазов, где образуются нагар или пыль. А пока взятие цели зависит от чистоты. Ясно?

— Еще бы! — за всех ответил Аксенов. — Мы — ребята смышленые!

Поднялся шум, посыпались смешки. Камо был доволен отрядом, а для бойцов это была высшая награда. Все окружили его.

— Девушки, а ведь вам придется, кроме всего, изучать и правила хорошего тона, принятые в обществе! Иначе любой офицер вас разоблачит.

— А парням? — спросила Новикова, ревниво соблюдавшая равноправие.

— Не волнуйся, Ван Ваныч. Это не ущемит ваше бойцовское достоинство, — успокоил ее Камо. — Что же касается этикета, то мужчинам промашка еще сойдет, а вам, играющим роль светских дам, никогда!