Алтарь Святовита - [54]

– Подожди. А как же Псков? Как же поход на Дерпт?

– Про это ни слова. Я сам предложил пощипать епископа, как мы и договаривались, но Ярослав видит угрозу только со стороны свеев, считая, что Орден вроде как высокий вал между ними и Русью. Либо он что-то знает больше, чем мы, либо заблуждается. И еще, в окружении бояр я заметил двух кочевников, очень похожих на Пин Янга. Я с ними, как твой китаец учил, поздоровался. Ты бы видел их рожи! – Гюнтер скорчил физиономию, растянув указательными пальцами кожу у глаз, делая их узкими. – В итоге вот такие дела. Этот год проживем без войны.

– Я бы не торопился с выводами. Давай дождемся вестей от Гаврилы Алексича. Что-то не нравится мне присутствие китайцев в окружении людей Ярослава. Вдруг они мастера по осадной технике? Псков, хорошо укрепленный город, и тогда все становится на свои места. Великий князь не дурак, он в жизнь не скажет о своих намерениях, а вот увести по ложному следу… Гюнтер, мой тебе совет, начинай учить обращаться с оружием всех мужчин Самолвы. После Пскова твое княжество следующее. Только своей силой ты сможешь доказать Ярославичам, что ты более выгодный союзник, нежели враг.

После разговора со Штауфеном я передал Свиртилу одну из реликвий и пару мешочков с серебром, наказав литвину возвращаться в Смоленск, а двум десяткам во главе с Витовтом остаться здесь. Практически проваленная операция по венгерскому золоту требовала детального разбора. Нутром я чувствовал, что Ермогена интересовали только эти два сундучка с мощами, а золото было как наживка, но что бы я смог доказать? Что шпионская сеть дала неверную информацию? Да учитывая это время и способы передачи данных, агент и так совершил невозможное. Исполнители же – разменная монета. Их никогда не жалели и особо не дорожили. Значит, хрен епископу вместо золота. Морской поход предусмотрен не был, а ребята награду заслужили.

Не успел я дойти до пристани, размышляя по дороге о последних событиях, как мимо меня, в сторону кеча пронеслись несколько всадников. Трюггви скакал на лошади, не оборачиваясь, а за ним поспевали два его сослуживца, что-то крича ему вслед, стараясь привлечь его внимание. «Убью!» и «Трюггви, он не твой пленник!» – донеслось до меня.

«Ого, уж не по душу ли Ларса спешат датчане? Надо поторопиться, кабы дров не наломали», – подумал я и сменил размеренный шаг на бег.

У причала в реке шел самый настоящий кулачный бой. Трюггви и Ларс молотили друг дружку, стоя по пояс в воде, не жалея ни сил, ни себя самих. Оба мокрые, в разорванных рубахах по очереди наносили удары и вдруг в какой-то момент прыгнули друг на друга, сцепились как борцы и рухнули в воду. Прошло десять секунд, двадцать, но никто не полез разнимать их и доставать из реки, видимо, нечто похожее в схватке уже было, и все ждали, когда они сами вынырнут. Сорок секунд, а драчуны все под водой. Только пузыри поднимаются.

– Вижу! – закричал Соболек.

Трюггви вынырнул метрах в пяти от берега, набрал в рот воздуха и погрузился обратно. Через несколько секунд он вытащил Ларса за волосы и потянул его к берегу. Уже на песке он перехватил обмякшее тело противника спиной к себе, уперся коленом в живот и заставил Ларса выплюнуть воду. Датчанин после этого закашлялся и вместе с остатками воды изверг полупереваренный завтрак.

– Торвальд, – Трюггви обернулся к приятелю Ларса, – где Гунндис?

– Дома. Где ж ей еще быть? После твоего сватовства к нам ни один нормальный жених не приезжает.

– А не надо было монаха слушать, – огрызнулся Трюггви.

– То не мне решать. Только Гунндис уже как два года…

– Заткнись, Торвальд, – прошептал пришедший в себя Ларс. – Я сам разберусь.

Торвальд пожал плечами:

– Я что? Я молчу.

Вечером Снорри рассказал мне в высшей степени загадочную и чертовски увлекательную историю, которую он якобы собрал по крупицам, не брезгуя даже самыми малодостоверными слухами и пьяными бреднями про Ларса и Трюггви. Четыре года назад один датчанин оставил службу у короля и подался на вольные хлеба вместе со своими товарищами. Причиной тому были расхождения в вопросах вероисповедания и стяжательство монарха, иными словами, серебро, предназначенное для Трюггви – досталось церкви. Прошло некоторое время, и успешно ограбивший франкский торговый корабль Трюггви объявился у отца Ларса вместе со своей дружиной, но не искать службы, а свататься к его дочери. Были преподнесены подарки, Трюггви даже умудрился побрататься с Ларсом, и тут выяснились некоторые подробности из его прежней жизни. Прощелыга-монах, жирующий в тех местах, опечалился, что ему ничего не перепало от богатых даров, разнюхал по своим каналам, за что турнули храброго датчанина с королевской службы, и настучал главе семейства. Вскоре всплыла история с франками и пиратство. Старика хватил удар, готовая идти под венец невеста в слезы, а Ларс был вынужден выгнать Трюггви из гостеприимного дома. Потомок вольных морских ярлов обиделся и покинул страну в большой спешке, так как за учиненный на море разбой ему светили большие неприятности. Мунд, внесенный за Гунндис, остался у Ларса, тем самым остановив процесс законного бракосочетания на половине.