Альтаир - [69]

Разглядывая покупку, Усиков чуть было не пропустил передачу с «Альтаира».

По экрану сиротливо пробегали одинокие искорки — вероятно, помехи от звонков. Лева недовольно покосился на белую кнопку возле двери. Но вот искорки исчезли. Сверху вниз ползли линии, медлительно-равнодушные, похожие на тонкую шелковую пряжу.

Митяй безнадежно вздохнул и попросил Усикова переключить телевизор на волну, на которой когда-то передавался «бред собачий». Нельзя ли снова принять передачу из этого страшного мира? Надо же, в конце концов, выяснить, где он находится и в чем тут дело? Мистика какая-то, а не наука. Митяй ненавидел непонятное.

Пришлось заменить антенну. Лева сбросил тапочки, встал на диван и потянулся за антенной, лежавшей на полке. Женя будто очнулся, улыбнулся Леве и, приподнявшись на носки, спокойно снял антенну, похожую на большие грабли, сделанные из посеребренных трубок. Маленький Лева недовольно сморщил нос: нечего кичиться своим ростом, сам бы справился, без посторонних.

В окне каюты голубело небо. Опустили жалюзи. Сразу стало темно. Тусклый экран слабо освещал лица студентов, склонившихся над чемоданом. В прошлый раз передача принималась на последних делениях шкалы. Сейчас здесь ничего не было, и Лева перестроился на другую волну.

— Женечка, покрути антенну, — попросил он, — достань воробушка.

Подняв руки к потолку, Журавлихин вертел прутья антенны. Вся сторона закреплялась на шарнире от фотоаппарата, поэтому положение антенны можно было изменять в разных плоскостях.

— Стой! — прошептал Лева и еще ниже наклонился над экраном.

Ярким белым светом горел прямоугольник. Казалось, в чемодане открылось окошко в мир. В небе плыли пышные облака, с земли поднимался дрожащий туман. Постепенно начали вырисовываться контуры.

Умелый оператор, Лева Усиков убрал и облака и туман. Экран потемнел, появились тонкие линии и, словно на заштрихованном фоне, люди. В этом никто не сомневался. Люди в одежде, похожей на обычную. Правда, пиджаки чаще всего клетчатые. Шляпы странно примятые, заломлены набекрень, ботинки на толстой подошве, вроде слоеного пирога. Но все это мелочи. На экране жили обыкновенные люди.

Но чем они заинтересованы? Что им показывают? Они взволнованы — кричат, спорят между собой, как на стадионе.

— Где же звук? — раздраженно спросил Митяй и потянулся к ручке настройки.

Шарил он по всему диапазону, но звука, как и в прошлый раз, не было.

Зрители вели себя, мягко выражаясь, довольно экспансивно. В пятом ряду, у самого прохода, началась драка. Два солидных «болельщика», как мысленно называл их Лева, вцепились друг в друга и покатились по ступенькам амфитеатра.

Человек с голым черепом яростно размахивал тростью, отбиваясь от соседей. Дама с искаженным от гнева лицом присоединилась к атакующим, протягивая цепкие пальцы прямо к Леве.

Он невольно отшатнулся и, подняв голову, посмотрел на антенну. Гребень ее указывал вверх. Действительно, что-то странное получается. Спортивная передача с другой планеты?

Митяй воспринимал эту картину довольно равнодушно, уверенный, что видит просто сумасшедших болельщиков футбола, которые — чего греха таить! — и у нас иногда решают споры кулаками. Петухов разнимают, ведут в милицию, где делают соответствующие выводы. А здесь будто так и надо. Показали бы соревнования по штанге — зрелище спокойное, солидное, не то что футбол.

Но откуда идет передача? Впрочем, шут с ней, пусть хоть с Марса. Все равно загадка. Или, скорее, «уравнение со всеми неизвестными» Подставлять в него нечего, кроме мнимых величин.

— Вот и ты, Левка, такой же азартный, — сказал Митяй, постучав пальцем по лысому черепу маленького человечка с палкой. — Надя рассказывала, видела тебя на экране.

Усиков ничего не ответил, вспомнив, как могло бы выглядеть со стороны его поведение на стадионе. Кстати, а что ж тут особенного? Активное выражение чувств, вполне приличное, не то что эта драка!

Женя в мучительном раздумье морщил лоб, растерянно потирал виски, стараясь успокоить себя, собраться с мыслями. Можно допустить кажущиеся несообразности в науке, — пройдут долгие годы, прежде чем разрешится какая-нибудь непонятная загадка — скажем, в поведении ультракоротких волн. Однако никому не придет в голову искать загадку в поведении человеческого общества. Культура его складывалась веками. Что могло случиться на стадионе? Почему люди озверели? Неужели азартное зрелище заставило их лупить друг друга?

Но даже не это удивляло Журавлихина. Кому нужно показывать безобразную драку?

Неужели телезрителям это доставляет удовольствие?

— Ну, довольно! — не выдержал Усиков, как бы обращаясь к невидимому оператору у телекамеры. — Смотреть противно. Давай поле!

Хотелось посмотреть кусочек, судя по всему, очень острой спортивной игры. Иначе чего же волнуются болельщики?

Трибуны успокаивались. Человек с блестящим черепом зажимал платком разбитый нос. Растерзанные зрители, поправляя галстуки, искали потерянные в свалке шляпы, дамские сумки, трости.

Оператор, будто выполняя желание Левы, повернул объектив телекамеры. На экране появился толстый, как тюфяк, ковер. На нем еще никого не было. Зрители ждали. Митяй прилип к экрану. Кроме штанги, он интересовался классической борьбой и понимал, что сейчас последует.