Алов и Наумов - [13]

^{Владимир Наумов Выступление на IV пленуме Оргкомитета работников кинематографии, 1961 год}

Фильм вышел на экраны мизерным тиражом, практически вообще без всякой рекламы.

«Народ не поймет…»

Но мы боролись. Как раз в те дни проходил IV пленум оргкомитета Союза работников кинематографии. Помню, делегаты, пришедшие на пленум, были поражены странным зрелищем: по полу ползали две нелепые фигуры — Алов и Наумов. Конечно, никто не предполагал, что мы искали монетку (закатившуюся под лестницу), которая должна была решить, кому же выступать на пленуме. Монетка лежала на орле — выступать выпало мне.

В ЦГАЛИ сохранилась стенограмма того моего выступления на IV пленуме оргкомитета СРК. Приведу выдержку из нее.

…Представьте себе ученика первого класса, который с восторгом откровения вдруг узнает, что дважды два — четыре. Радость этого открытия поражает душу ребенка. Однако время идет. Постепенно он начинает расти, превращается в дяденьку довольно крупного и плотного, у него оформляется брюшко, он отпускает усы, надевает очки, берет в руки портфель, и вместе с возрастом у него появляется глубокое убеждение, что он до конца, до самых глубин познал математику, хотя, кроме этого далекого детского воспоминания, он о математике не знает ничего.

Нередки случаи, подобные этому, и у нас в искусстве. Частенько мы, дожив, в общем, до довольно приличного возраста, уподобляемся тому мальчику, который мыслил однозначно, школьными формулами первого класса. То, что дважды два — четыре, факт бесспорный, но, пользуясь им одним, невозможно рассчитать траекторию полета спутника. Точно так же, обладая примитивными представлениями об искусстве, невозможно его понять, тем более измерить его глубину.

Представьте себе, что фильм «Чапаев» сделан сейчас, что его никто не видел и вокруг него еще не сложилось общественное мнение. Представьте себе, что такого вот критика одного посадили в зрительный зал и предложили ему дать оценку картине. Из каких предпосылок будет исходить этот критик? Кто такой Чапаев? Чапаев — это легендарный герой Гражданской войны, человек, о котором пишут в учебниках, почти святая личность. А что видит критик на экране? Этот легендарный герой Гражданской войны, человек, о котором пишут в учебниках, отступает, да еще и в подштанниках. Что критик увидит еще? Он увидит, что этот человек, который борется за победу советской власти, не знает, «за какой он Интернационал» — за Второй или Третий. Потом он увидит, что этот герой невоздержан, что он едва не разбивает табуреткой голову представителю Коммунистической партии, Фурманову, и вообще ведет себя кое-как. Такой критик, рассматривая произведение искусства с элементарных позиций, ни к чему не сможет прийти. Дважды два не получится, знакомая формула не выходит. А ведь нередко то или иное кинематографическое произведение мы рассматриваем именно с этих элементарных позиций.

^{Кинороман «Закон» запрещен. Сценарий «Скверного анекдота» удается пробить}

Еще одна беда, которая укоренилась в нас самих, во многих наших руководителях со времен культа личности: это то, что я бы назвал инструктивным мышлением. Есть категория людей, которые все воспринимают чужим умом, их собственный мозг не способен самостоятельно оценить то, что они увидели, а сами они не способны сформировать свой взгляд на вещи, да они и не утруждают себя этим. Они напоминают магнитофон, на ленте которого с чрезвычайной тщательностью записывается высказанная начальством мысль, вплоть до запятых, интонаций и восклицательных знаков, которая при необходимости воспроизводится.

Беда в том, что нередко люди, облеченные властью, считают возможным высказывать свое собственное, примитивное, некомпетентное мнение от имени народа. Но народу нужны солдаты, а не лакеи, которые бы усердно и прилежно повторяли одно и то же вслед за начальством. (Аплодисменты.)

Теперь несколько слов о нашей картине. История ее всем известна, не буду повторяться. Скажу лишь о прокате. Даже если бы мое время истекло, я бы использовал время Алова: мы с ним постановочные получаем пополам, так что я могу использовать и его время! (Смех, аплодисменты.)

Прокат нашей картины «Мир входящему», с моей точки зрения, был совершенно безобразным образом сорван. Четыре копии в Москве, одна копия в Ленинграде, и в союзных республиках то же самое. Поехали мы к начальнику Главкинопроката т. Белову и спрашиваем: на каком основании вы выпускаете картину таким нищенским тиражом? Он отвечает: зритель ее не принимает. Мы говорим: давайте выпустим ее для начала нормальным тиражом, посмотрим, и тогда будем решать. Почему вы берете на себя право решать за зрителя? Он говорит: я был в кинотеатре «Зенит» и видел, что зрители смотрят ваш фильм плохо. Тогда я решил объехать московские кинотеатры, где шла картина. Благо, дело это было не трудное: на Москву всего четыре копии. Приехал в кинотеатр «Зенит» и спрашиваю: смотрел Белов нашу картину? Говорят: нет, не был, но из проката звонили и интересовались, как идет картина. Я разговорился с директором кинотеатра. Оказывается, ни одной фотографии, ни одного рекламного ролика не было дано ни в один столичный кинотеатр.