Аллен Даллес - [14]
Начались посещения Алленом самых различных общественных мест швейцарской столицы — от роскошных отелей и ресторанов до студенческих столовых и собраний в полуразрушенных подвальных помещениях. Но в основном это были дешёвые места, так как на разведывательные походы посольство выделяло крайне скромные суммы. Немалую трудность составляло то, что эмиграция была многоязычной. Аллену приходилось в какой-то степени овладевать славянскими языками, чтобы хотя бы понять, о чём идёт речь. Ситуацию облегчало то, что немецким и французским он более или менее прилично владел со школьных лет>55.
По своей инициативе Аллен снял небольшую квартиру и использовал её не только для отдыха или встреч с не очень дорогими дамами, которые в Берне были в изобилии, но и для знакомства с «нужными людьми». Он писал своему брату, что ему приходилось «развлекать людей весьма странных характеров, которых трудно встретить в отеле или ресторане»>56.
Так Даллес создавал собственную сеть агентов, которые поставляли ему ценную информацию. В рапортах послу сообщались сведения о передвижениях германских войск и планах их командования, в том числе о подготовляемых наступательных операциях. В одном из докладов шла речь о местоположении германского завода по производству нового вида боевой техники — аэропланов, а в другом — о производстве дирижаблей>57.
В своей книге «Искусство разведки» Даллес лишь скупо сообщал, что занимался в Швейцарии «сбором разведывательных данных о том, что происходило за линией фронта в Германии, Австро-Венгрии и на Балканах. Фактически я был в большей степени разведчиком, чем дипломатом»>58.
Нельзя сказать, что Аллен целиком и полностью был занят выполнением разведывательных заданий и отдавался службе, не думая ни о чём другом. Это был молодой, привлекательный мужчина, любивший жизнь во всех её проявлениях, с удовольствием встречавшийся просто с недавними знакомыми, посещавший вместе с ними увеселительные заведения, самозабвенно игравший в теннис и, разумеется, не отказывавший себе в обществе прекрасных юных дам.
Гросе приводит свидетельство одного из знакомых Даллеса того времени, который вспоминал, что «его компания максимально использовала все удобства окрестных ресторанов, включая привлекательных молодых леди как из местных семей, так и из среды беженцев, а также из большого числа швейцарских девушек, которые заполняли посольства, работая там секретаршами, стенографистками и слугами»>59.
Материальные возможности у Аллена для развлечений разного рода были. Помимо посольского жалованья, он получал «стипендию» от дедушки Фостера. Последний скончался в 1917 году, и Аллен, искренне любивший деда, горевал и сожалел, что, находясь в Европе, не может проводить его в последний путь. Что же касается материальной стороны, то теперь помощь ему стал оказывать госсекретарь Лансинг.
Одно из свиданий с юной дамой, которое он предпочёл деловой встрече, вроде бы лишило Даллеса возможности установления весьма своеобразного и, не исключено, полезного для обеих сторон контакта. По всей видимости, в среде российских эмигрантов знали, что молодой американец работает в посольстве своей страны, хотя о том, что он выполняет шпионские функции, можно было только подозревать.
Позже Даллес многократно рассказывал, что как-то, когда он собирался на романтическое свидание с некой швейцарской девицей, у него зазвонил телефон, и человек, представившийся русским эмигрантом, попросил его на немецком языке связать его с посольством Соединённых Штатов, которому тот должен был передать важные сведения. Сочтя, что свидание с дамой интереснее, Даллес предложил перенести встречу с незнакомым русским на следующий день. Встреча, по его словам, так и не состоялась, ибо на следующий день этот самый русский отправился в специальном вагоне к себе на родину. Этим человеком был, мол, Владимир Ленин>60. Здесь Даллеса явно подвела память. Он принял какую-то собственную фантазию за реальные события. Ведь он не мог не поинтересоваться именем человека, который предлагал ему встретиться. А если бы узнал, что с ним говорит хорошо известный лидер радикального течения в российской социал-демократии, то никак уж не отказался бы от делового свидания и пожертвовал бы встречей с дамой.
Но дело не только в таковой логике, а прежде всего в хронологии. Группа российских эмигрантов отправилась из Швейцарии в Россию 9 апреля, то есть когда Даллес только появился в Берне, не имел ещё никаких связей и знакомств и не мог представлять интереса для большевистского руководителя. Вряд ли Аллен сознательно лгал. Человеческая память — вещь чрезвычайно сложная и запутанная, и нередко вспоминающий искренне верит в то, что никак не могло произойти. Так что его ремарка о том, что так он «потерял возможность завести разговоры с коммунистическими лидерами», не имела под собой никаких оснований. Добавим, что никаких «коммунистических лидеров» тогда не было — существовали различные течения социал-демократии. А слепая вера американских историков в правдивость этого рассказа Даллеса
