Allegro в четыре руки. Книга вторая - [12]

— Мне очень жаль, — искренне огорчилась я. — Но, может, ещё можно ей помочь? Ведь, если проявить силу воли, если приложить усилия, наверняка можно будет всё исправить!

Я едва сумела подобрать слова утешения.

— В том то и дело, деточка, что нет у неё ни силы воли, ни желания что-то изменить! Как же мне помочь ей в таком случае? Мы ведь с ней рассорились насовсем из-за этого! Она теперь меня ни видеть, ни слышать не хочет. Когда приезжала на похороны отца, даже не разговаривала со мной. Я уже все глаза выплакала, и слёз не осталось! Может быть, не нужно было её поучать? Я таким образом ещё больше её от себя отдалила. Пока её отец был жив, у меня была хотя бы надежда на то, что он вырвет её из когтей этого зла,

а теперь даже страшно представить, что будет! Лучше бы он забрал меня с собой, чтобы я не видела, как увядает моё дитя… Мне так страшно, Викуля! Так страшно!

— Не говорите так! Всё будет хорошо! Не теряйте надежду! — Я подошла к Анне Павловне и всё же, не сдержавшись, обняла её. Пару минут мы стояли обнявшись посреди комнаты.

— Завтра приезжает мой сын, — внезапно сообщила она.

— У вас есть сын? — удивилась я. Анна Павловна не рассказывала мне о нём: видимо, не успела из-за своей молчаливости…

— Да! Разве я тебе не говорила? Сейчас покажу тебе его фото!

Женщина достала со шкафа фотоальбом, присела на диван и открыла его. На серых, пожелтевших страницах были аккуратно вклеены детские фотографии её детей.

— Вот он — мой дорогой сыночек, — показала она пальцем на милого черноволосого мальчика с такими же выразительными красивыми глазами, как у неё, и с обворожительной улыбкой, как у сестры. Однако, он всё же был точной копией своей матери.

— Какой славный! Здесь у него такой взрослый и мудрый взгляд! — улыбнулась я.

— Да! Мой сын был очень умным, добрым и послушным ребёнком! Он всегда помогал мне во всём, присматривал за сестрой, хорошо учился, был очень способным и трудолюбивым мальчиком! — принялась воодушевлённо рассказывать хозяйка, — А какое доброе сердце у него было! Каждую старушку через дорогу переведёт, каждого уличного котёнка накормит! Помню, одна собака (он назвал её Гердой) попала под машину. Никто не верил, что она выживет! А мой сын её выходил: перевязал ей обе сломанные лапки, сам соорудил для неё будку, сидел рядом с этой дворняжкой часами напролёт, поил её, кормил

— и она поправилась! Вот радости было! До сих пор вижу перед собой её благодарные и трогательно преданные глазки. Она была похожа на болонку: белая, лохматая, как игрушка! Но, к сожалению, через год Герда умерла… Мы так и не выяснили, по какой причине. Видимо, отравилась чем-то. Это было настоящей трагедией для нашей семьи. Мой Лёшенька замкнулся в себе и целый месяц ни с кем не разговаривал…

«Лёшенька?.. — переспросил мой внутренний голос. — Мало ли Алексеев на свете?! — тут же одернула я себя. — Когда уже эта паранойя пройдёт?..»

— Судя по вашим словам, у вас очень хороший сын! — посмотрела я Анне Павловне в глаза. — Это значит, что вам не стоит переживать за дочку! Я уверенна, что он не оставит в беде сестру! Простите, вы не сказали, как зовут вашу дочь?

— Катя, — тихо ответила женщина — и меня словно парализовало.

— Что с тобой, деточка? — забеспокоилась Анна Павловна. — Ты вся побледнела.

— Всё в порядке. Что-то вдруг в груди закололо, — насилу ответила я. — Но уже всё прошло.

— Ты не шути со здоровьем, Викуля! Сходи проверься! Здоровье — это самое главное!

— Обязательно схожу, — понемногу приходя в себя, пообещала я.

— А по поводу того, что ты сказала… Ты знаешь, я тоже на это очень надеюсь. Хотя, даже не знаю, получится ли… — тоскливо рассуждала хозяйка. — Понимаешь, Алексей — очень занятой человек, его время очень дорого стоит. Я и сама его редко вижу. У него своя жизнь. Ему не до меня и не до Кати. Но я не виню его за это. Не быть же ему нянькой нам двоим… Я знаю, ему сейчас тоже нелегко: он так же, как и я, страдает из-за смерти отца, просто не показывает этого…

Женщина снова заплакала.

— К тому же, жизнь отыгралась не только на моей дочери, она здорово изменила и моего сына, — продолжила она спустя несколько секунд. — Это, конечно, немудрено. Ведь среда, в которой он обитает, люди, с которыми он общается, цели, которые он перед собой ставит, законы бизнеса, по которым ему приходится жить, чтобы постоянно быть на плаву

и соответствовать статусу успешного человека — всё это не могло не отразиться на нём. Он стал чёрствым, жестоким, порой даже бесчеловечным… Страшно произносить вслух такие слова о собственном сыне. Однако, будь он прежним, он, наверное, ничего бы не достиг. Но я верю, что где-то в глубине души его ещё живёт искренний, отзывчивый мальчик с добрым сердцем и открытой душой. Именно эта вера даёт мне надежду, что он поможет своей сестре и вытащит её из этой страшной, бездонной пропасти, в которую она безудержно падает. Если потребуется, я стану перед ним на колени и буду его умолять!

Анна Павловна закрыла лицо руками.

— Конечно, вытащит! — стала успокаивать её я, не понимая, почему она в этом сомневается. — Будьте уверены!

— Ты так думаешь, Виктория? — ухватилась она за мои слова, как за соломинку.