Аллан и прорванная завеса - [12]

Казалось, заклинания не имели никакого видимого эффекта, так как тело не останавливалось, двигаясь со скрипом к испуганным женщинам. Куотермейн боялся, что какой бы странный разум не поселился в его смертном теле, вряд ли ведунья знала его или хотя бы могла представить в страшных снах. Боялся он и того, что сам точно знал, что заняло его смертную оболочку.

Во время пребывания вне привычной действительности он встретил загадочного человека, который назвался Путешественником во времени. Тот хотел подготовить Аллана и его товарищей к опасности, исходящей извне знакомой нам Вселенной. Теперь бестелесному авантюристу казалось, что это силы из другого мира предприняли упреждающую атаку на смертных, чтобы те не помешали их непостижимым планам.

Ползающая пародия тем временем достигла отчаянно заклинающей служанки. Одна из рук, скрюченная, как клешня краба, схватилась за лодыжку эбеновой красавицы, ногти вдавились в плоть и выступила кровь. На почти незнакомом и искаженном лице светились глаза, обезумевшие от ненависти. Оно стучало зубами с ужасным клацанием, которое подсказало парящему Куотермейну о его намерениях. Если Аллан не хотел увидеть, как его собственное тело убивает и пожирает двух женщин, надо было думать быстро. Действуя инстинктивно, как всегда в своих приключениях, он собрал все силы в своей эфемерной форме и нырнул в свою украденную плоть.

Возвращение в смертную форму, горячий воздух в легких стали глубоким шоком, как погружение в ледяную воду. Еще более шокирующим стало отвратительное ощущение, что он делит тело с кем-то еще, что он не один. Едва его астральная сущность вновь приобрела знакомую форму, как Аллан почувствовал, что его атакует нечто, находящееся вместе с ним в ненарушенной и личной темноте. Он ощутил липкие плавники и щупальца, щелкающие многосочлененные ноги отчаянно царапались за обладание физической сущностью, однако он не мог точно понять, с чем боролся. Возможно, это было самое ужасное — он как будто был связан в темном мешке с каким-то неизвестным и злобным животным из джунглей. Он кричал, и в этой тьме кричало что-то еще.

Когда бьющееся в конвульсиях тело неожиданно выпустило ее лодыжку, а его пальцы стали хватать, Мариса выдохнула и отступила назад. Она пристально смотрела вниз, на тело старика, как оно корчилось и извивалось у ее ног. Куотермейн, казалось, царапал и бил собственное лицо, словно в приступе отвращения к самому себе. Губы с пеной дергались по сумасшедшему искаженному лицу, и казалось, что не одно, но два мучительных завывания исходили изнутри.

Вспомнив о хозяйке, Мариса оглянулась на диваны. Истощенная рука лежала на недвижной впавшей груди, скомкав ткань вдовьей ночнушки в мятую розу над сердцем. Пустые глаза смотрели в освещенную пламенем пустоту, и с холодной острой болью Мариса поняла, что леди Рэгнолл больше нет среди живых. Хотя хозяйка за долгие годы стала Марисе скорее компаньонкой, чем нанимателем, красавице было некогда горевать о ее кончине. Стояли более насущные вопросы, если ей с Куотермейном не хотелось последовать за усопшей. Собравшись, она вновь посмотрела на валявшееся в ее ногах существо.

Черты лица Куотермейна и его отчаянное выражение, казалось, текли и мерцали в свете очага, так что Мариса то видела лицо исследователя с человеческой болью и паникой в глазах, то его ужасную пародию c жаждой убийства. Мариса решила, что, наконец, поняла, что произошло.

Такие обстоятельства описывались ее соплеменниками в отношении использования наркотика тадуки, но Мариса отметила, что только в древних и самых зловещих преданиях говорилось об ужасной одержимости чудовищами, жертвой которого стал Куотермейн. Они назывались разными именами: Великие Древние, Плод Юггота, Ллойгор. Существа из-за рациональных границ бытия, парящие вне пространства и времени, ищущие путь в человеческий мир, чтобы захватить и объявить своим. Упоминание этих имен всегда сопровождалось жестом, изображавшим защитный символ, чтобы защититься от зловрежного влияния. С дикими глазами обсидиановая красотка заозиралась вокруг в поисках клочка бумаги и принадлежностей для письма, с помощью которых могла бы построить этот «старший знак» сама и тем самым помочь человеку, который корчился и бился на полу как рыба без воды.

Она вырвала чистый лист из сборника стихов Суинбёрна и взяла нож для писем, чтобы кровью из руки начертать знак. Стоило ей это сделать, Куотермейн перевернулся, дрожа и ревя в сражении с самим собой. При повороте он выбил ногой одну из больших горящих книг в очаге на пол. Языки пламени начали лизать сухие и хрупкие страницы других томов, расставленные вдоль стен библиотеки. Мариса выругалась — она знала, что у нее осталось еще меньше времени, чтобы осуществить то, что она задумала. Нож решительно скользнул по ее ладони, и, когда пошла кровь, Мариса окунула в нее палец и как пером принялась чертить алые ритуальные знаки на вырванной странице.

Куотермейн был в аду. С отчаянной уверенностью он осознавал, что не побеждал в битве сущностей, разгоревшейся в его теле. Яростные и напористые атаки эктоплазматического врага напоминали тайфун или ураган. Кроме того, Аллан знал, что сама его душа будет разорвана на клочки и призрачное конфетти дюжиной клацающих конечностей врага. Когда сама его сущность оказалась, окровавленная, у порога исчезновения, Куотермейн уже не осознавал, что библиотека леди Рэгнолл занялась, словно чистилище, в котором пребывал и он сам.