Аллан и прорванная завеса - [11]

Бесчисленные меньшие понятия, которые включала это похожая на улей метасущность, представляли собой вспомогательные божества, которые функционировали и как аватары, и как посланники центрального, скрытого и живого концептуального ядра. Этих отдельных агентов называли Ллойгор, у каждого было свое собственное имя и диапазон ответственности. Каждому подчинялись собственные элементали, порабощенные их неземной волей.

Существо, которое в настоящее время материализовалось в озаренной камином полуразрушенной библиотеке Рэгнолл-Холла, было в некоторым смысле не одним, а несколькими накладывающимися слоями сознания. Где-то в глубине их был Юггот, комплекс-источник коварных инопланетных идей, которые дрейфовали в темных водах человеческого разума и души. На более низком, непосредственном уровне это был Ллойгор под именем Итакка, почитаемый в Арктике как демон верхних слоев атмосферы или умственных способностей человека. Сам он определял себя как безымянный элементаль вида, известного как Ходящие по Ветру или Вендиго.

В его обычной среде обитания — бесконечном вихре темного индиго — его форма походила на астральную проекцию некоего отталкивающего и великолепного гибрида ракообразного и кишечнополостного животного. От светлого с пятнами верхнего купола медузы с оборками отходили длинные многосочлененные ноги в панцире из переливающегося хитина. В покое он существовал в бесконечном континууме совершенного и безумного удовольствия, но в настоящем времени и пространстве он совсем не был в покое. Он был за работой, активный в твердом и незнакомом мире плоти и материи.

Тело, которое он занял, было неприятно теплым; мягкая пятиконечная форма из кожи и мякоти заключала в себе странный, похожий на паука каркас из ломких костей. В этой новой среде царила ужасная тяжесть, и существо сперва не могло постигнуть, как такой нежный и неуклюжий организм вообще может перемещаться. Беспорядочно дергая нервами и мускулами в свинцовой темноте, которая его окружала, оно случайно подняло то, что показалось ставнями, закрывающими оптические датчики захваченного существа. Полился свет, цвет и форма, оглушительное и непостижимое наводнение.

Казалось, что оно оказалось в кубе абсолютно прозрачного газа, ограниченном плоскими поверхностями из твердого вещества сверху, снизу и со всех сторон. В этом месте были и другие формы, похоже, неживые, и две отдельные, с пятью концами, как у тела, которое занимало существо; они двигались и испускали мерзкие высокие вопли. Пытаясь подняться на костях, расходящихся из центра тела, Вендиго начал ползти по холодной твердой поверхности, и двинулся к другим живым существами, чтобы исследовать их. Чтобы посмотреть, из чего они сделаны.

Аллан Куотермейн падал в драгоценном скольжении чистого и кружащегося блеска, удаляясь от странных эфемерных широт, где путешествовал, снова в мир смертных, где материальная форма, свободная от его духа, лежала на паркетном полу разрушающейся библиотеки леди Рэгнолл.

Во время своих бесплотных блужданий исследователь встретил еще две затерянных души, и вместе с ними оказался на верней грани кристалла времени, в чьих глубинах виднелись тревожные картины настоящего и будущего. Такая картина ужасающих событий в мире смертных, в библиотеке Рэгнолл-Холла заставила известного авантюриста вернуться к материальной реальности и брошенной плоти, пока еще не поздно.

Ниже него — если тут было такое понятие, как ниже, — в этом каскаде безо всякого направления, в который он влился, Куотемейн увидел образ, сначала маленький, знакомой комнаты с рядами книг, где он, казалось, целую вечность назад вдыхал горькие и магические пары экзотического наркотика тадуки. Концентрируясь на этой относительно стабильной сцене в яростном метафизическом потоке вокруг, Аллан обнаружил, что может пододвинуться к нему, и тот, казалось, раскрывался, чтобы окутать его лепестками этой залы, этого момента в человеческом мире.

Лихорадочные завывания потока оборвались. Куотермейн плыл, невидимый и свободный дух, чуть ниже знакомого потолка библиотеки. Глядя на драму, разыгрывавшуюся внизу на освещенной сцене, он понял, что самые фантасмагорические предчувствия знаменитого охотника оправдались.

Двигаясь рывками по усыпанному страницами полу, изогнутый дугой, как чудовищный четвероногий краб, с лицом и головой, искаженными так, что знакомые черты стали новыми и инопланетными, с вращающимися глазами под огромной раной, которая являлась ртом, опрометчиво покинутая смертная оболочка Аллана Куотермейна, очевидно, теперь повиновалась новому, непрошеному владельцу.

Аллан видел, что сидящая на самодельной кровати в центре комнаты хилая и похожая на птицу леди Рэгнолл кричала, пронзительно и панически, при виде того, как ужасно изломанное и одержимое тело исследователя, похожее на паукообразное насекомое, ползло к вдове и ее статной служанке Марисе. Эта гордая африканская красавица стояла между хозяйкой и ночным кошмаром, который двигался к ним через обманчивый мерцающий жар огня, ее руки двигались, и Куотермейн решил, что она производит магические пассы, так как они сопровождались заклинаниями, потоками слетавших с ее полных темных губ. Она, казалось, пыталась отпугнуть враждебный и агрессивный дух, который занял место в теле исследователя, и обращалась к древним заклинаниям и ритуалам изгнания из традиций ее народа, который знал препарат тадуки с незапамятных времен.