Алкмеониды и Филаиды афинские - [8]

Наконец, на основании родового проклятия лакедемоняне требовали изгнать из Афин Перикла (Thuc., I, 127), и хотя из этого ничего не вышло, сам факт показателен.

Еще раз подчеркнем, что «Килонов грех» сыграл видную роль в истории рода Алкмеонидов и если не коренным образом повлиял на ее ход, то постоянно напоминал о себе и давал врагам Алкмеонидов (а в случае с требованием Спарты — и афинским врагам) удобный предлог для своих действий.

На наш взгляд, Килонова смута и последовавшие за ней события выявили особенности, характерные для взаимоотношений аристократических родов и во многом типичные для поведения аристократии.

Обратимся сперва к фигуре Килона. Он происходит из старинного и знатного рода (Thuc., I, 126), укрепляет свое положение женитьбой на дочери мегарского тирана Феагена (ibid.; Paus., I, 28,1), одерживает победу на Олимпийских играх в двойном беге (Paus., I, 28,1) (что могло подтолкнуть его к мысли о захвате власти, ибо Олимпийская победа в архаической Греции имела большое значение и придавала вес победителю)[50]. Наконец, при взятии Акрополя он опирается как на войско, предоставленное Феагеном, так и на своих «друзей» (Her., V, 71; Thuc., I, 126).

Все эти черты — знатность, династические связи с тиранами, победы на Олимпийских играх, опора на сородичей и hetairoi, желание превзойти другие аристократические роды, — типичны для аристократии архаического периода, мы находим их и у Алкмеонидов. На наш взгляд, именно чувство соперничества побудило архонта Мегакла так решительно и жестоко расправиться с килоновцами. Эта причина лежит на поверхности; о глубинных мотивах противостояния — были ли это экономические причины[51] или, быть может, борьба региональной аристократии, которую представлял Килон, с городской, Алкмеонидами[52], - мы можем только догадываться: источники этого не поясняют. Возможно, все механизмы внутренней борьбы аристократических кланов были скрыты и для современников тех событий.

Подавляя мятеж, Мегакл воспользовался благоприятной для него в тот момент ситуацией: Килон с сообщниками или вовсе не смог захватить Акрополь (по версии Геродота, V, 71), или был осажден так сбежавшимся из деревень народом (как сообщает Фукидид, I, 126), который и предоставил девяти архонтам полномочия уладить дело любым способом который они сочтут наилучшим (Thuc., I, 126). Вполне вероятно, что сразу после Килоновой смуты никакого наказания Алкмеонидам не последовало еще и потому, что их соперники — сподвижники Килона — были повержены, часть аристократических семей сама принимала участие в подавлении мятежа, народ не сочувствовал Килону и в тот момент остался в стороне от событий, связанных с Алкмеонидами, а прочие аристократические кланы, не связанные ни с Килоном, ни с Алкмеонидами, возможно, не были достаточно сильны, чтобы противостоять последним. Можно предположить, что, подавив выступление Килона, Алкмеониды на какое-то время укрепили свое ведущее положение в Афинах.

Период общего главенства аристократии в архаической Греции отличался также непрочным положением отдельных аристократических родов внутри своих полисов. В первую очередь это объясняется междоусобной борьбой самих аристократов, использующих любой удобный момент для того, чтобы превзойти своих соперников. В то же время они, поверженные и изгнанные, казалось бы, окончательно, вновь возвращаются и занимают ведущее положение у себя на родине.

События, связанные с Килоновой смутой, — первый тому пример в Афинах. Плутарх предваряет рассказ о суде над Алкмеонидами во время Солона следующим замечанием: «…Оставшиеся в живых сообщники Килона опять вошли в силу и постоянно враждовали с партией Мегакла» (Plut.Sol., 12).

Политическая борьба ведется с переменным успехом, и на этот раз противники Алкмеонидов одержали верх, безошибочно угадав их самое уязвимое место: не убийство как таковое (ведь Килон был узурпатором, покусившимся на государственный строй, и архонты получили полномочия на ликвидацию смуты)[53], а убийство людей, сидящих с мольбой у алтаря, то есть оскорбление богов, религиозное преступление. Обвинив Алкмеонидов в нечестии (asebeia), «сообщники Килона» сыграли на религиозном чувстве народа и сумели разжечь страсти и накалить ситуацию до такой степени, что как-то стабилизировать положение смогли только суд над Алкмеонидами, проведенный при посредничестве «уже пользовавшегося тогда большой известностью» Солона (Plut.Sol., 12) и их изгнание (причем трупы умерших, среди которых, вероятно, были главные виновники святотатства, вырыли из могил и выбросили за пределы страны). Чтобы отвести от государства гнев богов, было проведено очищение приглашенным с Крита Эпименидом.

Во всей истории Алкмеонидов, начиная с Килоновой смуты, бросается в глаза потрясающая мобильность, приспособляемость и выживаемость этого рода: Алкмеонидов не раз изгоняют из Афин, но они снова и снова возвращаются, чтобы играть еще более видную роль в родном полисе. Причем весьма вероятно, что участие в Килоновой смуте они смогли позже использовать для создания легенды о своей изначальной ориентации на борьбу с тиранией