Алкмеониды и Филаиды афинские - [10]

На первый взгляд может показаться, что приведенный пассаж Геродота состоит из рассказа явно анекдотического характера (как Алкмеон получил золото) и слухов, ибо Алкмеон, согласно принятой датировке, скорее всего, не мог встретиться с Крезом. Правление лидийского царя датируется примерно 560–547 гг. до н. э. (последняя дата — год взятия Сард Киром Старшим)[64], Алкмеон же к тому времени уже сошел с политической арены (хотя неизвестно, когда он умер), и во время борьбы трех партий в Аттике перед приходом Писистрата к власти в 561/60 г. Алкмеонидов возглавлял Мегакл (Her., I, 59; Aristot. Ath. pol., 13,4–5; Plut. Sol., 29). С другой стороны, Геродот определенно связывает посольство Креза в Дельфы с готовящейся войной против персов (то, что такое посольство в действительности имело место, кажется весьма правдоподобным, учитывая как характер данного лидийцам прорицания (Her., I, 53), так и щедрость даров, подробно описанных Геродотом (I, 50–52) [65]), отправлено же оно могло быть незадолго перед войной, то есть, скорее всего, в конце 50-х гг. VI в. до н. э.

Маловероятно, чтобы историк сам выдумал рассказ об Алкмеоне и Крезе, скорее всего, он воспользовался традицией, которая бытовала в его время. Отнесясь с должным вниманием к сообщению Геродота, можно попытаться выделить из данного отрывка исторические факты и сделать предположение о том, как сформировалась такая традиция. На наш взгляд, историческое ядро этого рассказа складывается из следующих частей.

Прежде всего, это посольство Креза в Дельфы, которое, как уже отмечалось, было на самом деле; к тому же, лидийские цари и прежде обращались за помощью к Аполлону: вспомним войну Алиатта с Милетом и его болезнь из-за сожжения храма Афины, по поводу чего и был вопрошен оракул (Her., I, 17–22).

С другой стороны, нет достаточных оснований для того, чтобы отвергнуть факт помощи Алкмеона (или кого-то из рода Алкмеонидов) прибывшим за прорицанием лидийцам. Из него можно сделать различные предположения: о том, что Алкмеониды были связаны с Дельфами, что свою помощь иноземному посольству они использовали для установления отношений (возможно, торгового характера)[66] с Малой Азией, или такие отношения (или даже проксения) уже существовали, и лидийцы знали, к кому обращаться[67].

Возможно, традиция, связавшая имя Алкмеона с лидийским царем Крезом, возникла во второй половины VI в. до н. э., когда в живых уже не было ни того, ни другого. Народная память сохранила об обоих наиболее яркие, характерные факты: про Алкмеона помнили, что он помог посольству варваров в Дельфы, посещал Малую Азию и был богат, про Креза, наряду со многим другим, — что он вопрошал оракул и, как любой восточный правитель, был щедр.

В одной истории произошло соединение двух известных исторических персонажей и характерных для них действий. Это могла быть народная традиция, слухи, ходившие про Алкмеонидов в Афинах, на что указывает нелестный для главного действующего лица анекдот о способе получения золота, где Алкмеон предстает в смешном виде. С другой стороны, история о встрече Алкмеона с Крезом по приглашению последнего и о богатых дарах, полученных за услугу лидийскому царю, поднимала престиж Алкмеонидов в глазах других аристократов (естественно, до похода персов на Грецию) и могла быть поддержана и развита этим родом. Точнее определить способ формирования данной традиции мы не решаемся.

Впрочем, как было сказано, принять это сообщение Геродота без сяких оговорок мешают лишь соображения хронологического порядка. Если же предположить, что Алкмеон посетил Креза, будучи весьма пожилым человеком (когда во главе рода уже стоял Мегакл), или что было два Алкмеона (один из которых действовал во время Первой Священной войны, а второй ездил к Крезу), хотя нам это кажется весьма маловероятным, то наши рассуждения о способе формирования данной традиции становятся необязательными, так как появляется возможность следовать рассказу Геродота без каких-либо оговорок.

Происхождение богатства Алкмеонидов

Интересен самый конец сообщения Геродота об Алкмеоне и Крезе: «Так-то этот дом чрезвычайно разбогател. Алкмеон же этот держал четверку лошадей и победил в Олимпии, получив награду» (Her., VI, 125). На наш взгляд, Геродот завершил данный пассаж упоминанием Олимпийской победы Алкмеона не потому, что историк помещал ее после поездки к Крезу, а чтобы точнее идентифицировать своего героя, указав на еще один известный факт его биографии — не только на дружественные отношения с Лидийским царем, но и на Олимпийскую победу. Современные исследователи считают, что Алкмеон стал олимпийским победителем на 47 Олимпиаде (то есть в 592 г. до н. э.)[69][68], что произошло ранее возможной встречи с Крезом.

Геродот (или та традиция, которую он передает) определенно связывает богатство, а значит, в какой-то степени и могущество рода Алкмеонидов с полученными от Креза дарами. Существует мнение, что вся эта история и была выдумана для объяснения роста благосостояния Алкмеонидов в первой четверти VI в. до н. э.[69] Как уже отмечалось, мы полагаем, что в ее основе все же лежат реальные события; здесь хочется отметить другое: даже если Алкмеониды «чрезвычайно разбогатели» по милости лидийского царя, последняя фраза приведенного рассказа Геродота говорит о том, что этот род обладал весьма значительными средствами и на рубеже VII–VI вв. до н. э. Дело в том, что Алкмеон одержал победу в самом престижном аристократическом виде соревнований — состязании колесниц. У Алкмеонидов была одна из лучших конюшен в Афинах, и они не раз побеждали на различных общегреческих играх. Но содержание коней — весьма дорогостоящее предприятие, которое могли себе позволить далеко не все аристократы. То, что Алкмеониды подготовили и выставили четверку скаковых лошадей, победившую в Олимпии в 592 г., - очевидное доказательство их состоятельности уже в самом начале VI в. до н. э.