Алисизация: раскол - [3]

Наканиси неожиданно встал, повернулся спиной к Асуне с Ринко и извлек из кармана простенький мобильник. Быстро поднес к уху и заговорил:

– Подполковник Кикуока, прошу прощения, что тревожу вас во время отдыха, это Наканиси. Насчет «Нагато»: разве он не должен был сопровождать нас до двенадцати-ноль-ноль завтрашнего дня… Нет, он только что сменил курс на западный… да, приду сейчас же.

Закончив разговор, но не убрав телефон от щеки, он быстро развернулся. Выражение лица офицера Сил самообороны стало жестким.

– Профессор, Юки-сан, приношу свои извинения, но я вынужден вас покинуть.

– Удачи. Я уберу за вами посуду.

– Спасибо за любезность. Я пошел.

После слов Ринко стоящий прямо Наканиси поклонился и вышел из столовой – почти что выбежал.

– …Интересно, в чем там у них дело.

– Кто знает…

Склонив голову, Асуна еще раз выглянула в иллюминатор.

При виде исчезающего в утреннем тумане эскортного корабля Асуну охватило легкое беспокойство, хоть и совершенно беспочвенное. Девушка легонько сжала левую руку в кулак.

Часть IX. Рыцарь Единства Алиса (пятый месяц 380 года по календарю Мира людей)

Скрип.

Скрииип.

Всякий раз, когда до моих ушей доносился этот тихий звук, мое сердце екало.

Исходил он от кончика «черного меча», до сих пор не имеющего имени. Кончик этот каким-то чудом воткнулся на сан в крошечную щелку между мраморными блоками, составляющими внешнюю стену Центрального собора Церкви Аксиомы.

Моя правая ладонь, цепляющаяся за рукоять меча, была мокра от пота и грозилась вот-вот разжаться; локоть и плечо тоже протестовали под невыносимой тяжестью. Ну еще бы: правой руке сейчас приходилось удерживать вес двух человек, одного меча сверхвысокого уровня и одного доспеха; а ведь она у меня даже не особо мускулистая.

Стена была гладкая, как зеркало, пальцам зацепиться абсолютно не за что; воткнуть меч поглубже я тоже не мог. Подо мной было лишь бескрайнее пустое небо. Кстати, на пределе была не только правая рука, цепляющаяся за меч; то же относилось и к левой, на которой висела дева-рыцарь в тяжелых золотых доспехах.

Физическая усталость здесь, в Подмирье, работает чуточку не так, как в реальном мире. Как и в реале, человек выматывается, если проходит большое расстояние, бежит со всех ног, интенсивно упражняется или несет тяжелый груз; проблема, однако, в том, что здесь усталость, так же как и раны, снижает «Жизнь» – численный показатель здоровья обитателей Подмирья, фактически хит-пойнты.

Умереть от усталости в реальном мире вряд ли кому-то удавалось. Обычно человек просто оказывается не в состоянии продолжать работу, которая его измотала, прежде чем она причинит сколь-нибудь серьезный вред его здоровью. Однако здесь сила воли позволяет иногда преодолеть физические ограничения. Экстремальный пример: можно бегать, превозмогая усталость и боль, пока Жизнь не упадет до нуля, – после этого человек просто свалится на месте и умрет.

Сейчас моя плоть удерживает немыслимый вес. А значит, моя Жизнь постепенно снижается. Даже если я чисто на упрямстве и силе воли продолжу сжимать пальцы обеих рук, в конце концов Жизнь упадет до нуля, и я умру. Как только моя правая рука оторвется от меча, дева-рыцарь, вероятнее всего, упадет с высоты в несколько сотен метров и разобьется насмерть.

Более того, урон сейчас несу не я один. На кончик моего обожаемого меча сейчас тоже приходится запредельная нагрузка. И это сразу после того, как я в двух сражениях включал «полный контроль над оружием», который сам по себе Жизнь из него высасывает только так. Сейчас я никак не мог открыть окно Стейсии и посмотреть, какие там цифры, но не исключено, что Жизнь меча упадет до нуля за считанные минуты. После этого он сломается, и его уже не починишь, просто убрав в ножны.

Будет чертовски жалко лишиться меча, так и не успев дать ему имя; кроме того, я сам упаду на землю и разобьюсь. Значит, мне нужно что-то делать, причем срочно; однако уже то, что я висел, не разжимая рук, отнимало у меня все силы, да плюс еще –

– Хватит, разожми руку!

Эти слова выкрикнула висящая подо мной девушка – Рыцарь Единства Алиса Синтезис Сёти в золотых доспехах и с Божественным инструментом, «Мечом душистой оливы». Потом она добавила:

– Я не могу позволить спасти мне жизнь гнусному преступнику, такому как ты, и жить потом в бесчестье!

При этом она раскачивалась, пытаясь высвободить правую руку, которую я сжимал. Моя ладонь была вся в поту, и перчатка стала скользкой.

– Уоо… ду…

Мямля что-то нечленораздельное, я с трудом сумел остановить раскачивание. Однако впившийся в стену кончик черного меча от тряски вылез на мил. Вернув себе стабильное положение, я глянул вниз и завопил:

– Не двигайся, дура! Раз ты Рыцарь Единства, должна же соображать, что ничего не решится, если ты сейчас сдашься, дура!

– Что… – и белое лицо, глядящее вверх из-под моих ног, залилось краской. – И ты… и ты смеешь снова надо мной смеяться! Возьми свои слова назад немедленно, преступник!

– Заткнись! Я зову тебя дурой, потому что ты дура, дура! Дууура!

Я сам не знал – то ли пытаюсь своей провокацией вытащить ее на переговоры, то ли мне просто кровь в голову ударила. Так или иначе, я продолжил: