Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950 - [29]
, а потом отрывком.
Говорит, что, увидав, как я играю в «Бранде», почувствовала во мне много интересного, и очень захотелось заняться со мной, «конечно, если это вам не неприятно и если вы верите в меня»…
И улыбалась при этом – так ласково, так приветливо.
Сначала я поддалась на хорошие глаза и добрую улыбку и поверила, что все это искренно. Но потом сомнение взяло, когда вспомнила, что говорила Маруська [М. А. Андреева (Ольчева)]. Очевидно, это все неспроста. Есть здесь подоплека. Мне кажется – прямая цель заставить меня полюбить себя, а раз я ее люблю – все пути к Владимиру Ивановичу отрезаны183.
А может быть, и другое что. Бог знает. Трудно читать в чужой душе.
Мне хорошо последнее время. Но я боюсь… Боюсь, что это кончится, и что будет тогда?
Я стала смелее как-то. Развязнее… Держусь бойко и [смело. – зачеркнуто]…
Не знаю, для чего, при Василии Ивановиче стараюсь быть ближе к Егорову184. Замечает он это или нет? Господи, и все-таки есть надежда в душе.
Да, да, это должно быть. Неминуемо!
Он полюбит меня.
Но когда это будет?
Боюсь, что у меня тогда не будет того, что теперь есть.
Я люблю, люблю, люблю [его. – зачеркнуто], и всё в душе моей радуется, поет и ликует.
20 [октября 1906 г.]
Опять тоскливо. Что-то мучительное подступает к сердцу.
Плакать хочется…
Когда я буду покойно, безмятежно счастлива? Когда?
Сегодня в театре так томительно сделалось, так тяжко!
По-прошлогоднему…
Ушла на улицу. День ясный, солнечный, морозный. Пошла бродить по улицам. Долго ходила, пока не встретила Василия Ивановича, но он только раскланялся и даже руки не подал. И такой болью сжалась душа. Так невыносимо тяжело стало. Все же я люблю, люблю его… бесконечно…
Я часто мечтаю о самых невозможных вещах… То воображаю, как мы мчимся вихрем куда[-то] далеко-далеко… ветер дерзко дует в лицо, чуть не срывая с нас шляпы, а [три слова вымарано] он крепко держит меня в своих объятиях, и я ему рассказываю про свою любовь.
То представляю себе, как я где-то за кулисами перед выходом – вдруг бросаюсь к нему, плачу горькими слезами и говорю всё, [всё. – зачеркнуто]…
А он ласково прижимает меня к себе, гладит рукой мои волосы и говорит: «Девочка моя хорошая…»
И каких-каких картин не рисуется еще в воображении, и легче на душе становится.
21 октября [1906 г.]
Дни стоят ясные, солнечные, а ночи совсем голубые… серебристые, прозрачные… как в сказке…
И неспокойно становится… тесно… [душно. – вымарано] душа рвется куда-то…
Лететь хочется…
Бурной ласки хочется…
А Василий Иванович все ночи напролет проводит с компанией в Гурзуфе или где-то еще…
Что же это?
А жизнь летит, летит без остановок…
25 [октября 1906 г.]
Много времени в театре провожу с Василием Васильевичем185.
И когда долго не вижу его – становится скучно…
Новое увлечение.
Опять душа становится подвижной, склонной меняться на маленькие чувства.
Тоскливо на душе…
Теснит грудь…
26 [октября 1906 г.]
Так, как будто хорошо все…
В работе чувствуются успехи… Но на душе [все еще. – зачеркнуто] нескладно. Какая-то неудовлетворенность. Тоска по чем-то…
Сегодня Василий Иванович все советовал лечиться, гов[орит], что я очень изменилась, на себя не стала похожа…
Если бы он знал…
Мой старый друг! Наш милый доктор здесь?!
Зайдите!
27 [октября 1906 г.]
Я люблю его… Я мечтаю о нем… Когда я встречаю его или вижу издали, как он идет, – мне хочется протянуть к нему руки и сказать: Солнышко мое… весна моя186…
28 [октября 1906 г.]
Сегодня утром ездили на санях. Я шла в театр и, по обыкновению, «воображала»…
Вечером на «Горе от ума»187 он подходит ко мне и говорит: «Сегодня снег выпал – поедем по первопутку далеко-далеко…»
И мы едем…
Несемся каким-то диким вихрем. Небо – голубое, в звездах…
Снежок скрипит…
Мороз щиплет лицо…
Ветер поднимает целые вихри снежинок, кружит их, бросает на нас с какой-то смеющейся дерзостью. А мы летим… летим…
29 [октября 1906 г.]. Воскресенье
Вчера был момент, когда мне опять показалось что-то особенное, необычное во взгляде Василия Ивановича.
Господи, Господи, но ведь это все – моменты!..
Я все боюсь, что ничего не будет…
И чувство мало-помалу заглохнет, зачахнет… и пустота останется…
30 [октября 1906 г.]. Понедельник
Опять на душе неспокойно…
«Щекочет» что-то…
31 [октября 1906 г.]
Боже мой! Как тоскливо! Как скучно! В работе – перерыв благодаря усиленным репетициям188… В душе – пусто… физическое утомление – отчаянное…
Кругом – мелкие неприятности, дрязги вьют свою отвратительную паутину, которая затягивается все плотнее и плотнее.
Боюсь, что стянет по самое горло: дойдет дело до петли…
1 ноября [1906 г.]
Потянулась несчастливая полоса… Каждое утро идешь в театр и все думаешь: авось сегодня случится что-то радостное, хорошее, мечтаешь о чем-то, ждешь, надеешься, и в конце концов – ничего, кроме отчаянной тоски, ничего светлого, приятного, за что можно было бы уцепиться…
Возвращаешься домой еще более пришибленная, как бы придавленная страшной тяжестью…
И ждешь вечера…
Мечтаешь о звездной голубой ночи…
2 ноября [1906 г.]
Сегодня Самарова похвалила за Рози189. Это немножко приподняло настроение. Если и Рози понравится Владимиру Ивановичу [Немировичу-Данченко
Воспоминания А. Коонен охватывают большой и сложный период времени, она начинает их с конца прошлого века и доводит до 70-х годов. Творческая жизнь ее богата и разнообразна: прославленная трагическая актриса, сыграшная Федру, Клеопатру, Комиссара в "Оптимистической трагедии", она играла и веселые, задорные комедийные роли. Коонен жила в окружении интереснейших людей — Станиславский, Немирович-Данченко, Качалов, Леонид Андреев, Блок, Айседора Дункан и многие другие актеры, художники, музыканты, живые портреты которых даны в книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник статей, подготовленных на основе докладов на конференции «Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик» (2017), организованной журналом «Новое литературное обозрение» и Российской государственной библиотекой искусств, в которой приняли участие исследователи из Белоруссии, Германии, Италии, Польши, России, США, Украины, Эстонии. Статьи посвященных различным аспектам биографии и творчества Ф. В. Булгарина, а также рецепции его произведений публикой и исследователями разных стран.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.