Алис - [7]

Все это она проговорила смущенным тоном, очевидно стесняясь и чувствуя себя не совсем ловко. Палтов поспешил успокоить ее.

— Быть может, вы зайдете ко мне? — робко предложил он. — Это тоже близко.

— А вы один?

— Совершенно.

Но тут он вспомнил про Гординского и прибавил:

— Впрочем, со мной товарищ. Но он может не прийти. Я даже думаю, что он не вернется.

— А если?..

— Я скажу, что у меня гости. Впрочем, во всяком случае, так рано он не вернется.

— Нет, — сказала Алис, — я зайти к вам не могу. Я напишу вам.

— И опять пришлете девочку? — спросил Палтов.

— Какую девочку? — удивилась Алис.

— Ту, которая приносила мне записку в Петербурге!

— Ах, да! Не знаю. Может быть, ее.

— Значит, эта девочка всегда с вами?

— Нет. Но не все ли равно? Она служит у моих знакомых.

— А старуха?

— Старуха? Какой вы любопытный. Старуха — моя старая нянька.

— И тоже всегда с вами?

— Ну, конечно. Но что вам за дело до всего этого?

— Как странно, — сказал Палтов, — что я встретился с вами именно в тот момент, когда думал о вас.

— Да, действительно странно, — согласилась Алис.

— Ведь я тоже шла и думала о вас.

— Вы шутите?

— Ничуть. Я даже докажу вам это. Я думала о вас не только несколько минут тому назад, но целый день. Утром я посылала в адресный стол, чтобы узнать, где вы живете. Я уверена была, что вы уже приехали в Москву.

— Не может быть! — воскликнул Палтов.

— Я ведь вам сказала, что докажу, — сказала Алис.

— Справка адресного стола у меня в кармане.

Она действительно вынула из кармана скомканный бланк адресного стола и подала его Палтову. Тот с изумлением поглядел на него, внимательно прочел свой собственный адрес и сказал:

— Но, послушайте, вы, значит, хотели меня видеть?

— Я непременно хотела вас видеть, — загадочно произнесла Алис.

Бульвар кончился.

— Позвольте мне проводить вас до дому, — сказал Палтов.

— Не надо.

— Почему же?

— Нет, пожалуйста, не надо. Теперь идите домой. Я хотела сегодня написать вам, но сегодня уж не нужно, так как мы уже виделись, а на днях я вам дам о себе знать. Может быть, я попрошу вас прийти ко мне. Вы придете?

— Приду, — ответил Палтов.

— Вы не трус?

— Нет, насколько я знаю. Почему вы это спрашиваете?

— А помните, в тот раз? Вы испугались. Вы убежали, не простившись.

— У меня закружилась голова.

— Нет, вы испугались.

— Не вспоминайте об этом, Алис.

— Вам неприятно?

— Да. В той обстановке, которая окружала вас тогда, было что-то зловещее. Я действительно испугался, только не за себя, а за вас. Какая это птица там закричала?

— Птица? Не знаю, это вам показалось. Но не будем говорить об этом. Во всяком случае, вы придете. Прощайте.

Она протянула ему руку, кивнула головой и быстро перешла на другую сторону улицы.

Палтов несколько времени стоял и следил за ней. Он видел, как ее стройная фигура скрылась за первым углом. Тогда он направился домой.

Эта встреча с Алис взволновала его, и он долго не мог заснуть и все думал о ней, о том, что скоро ее увидит. Она казалась ему такой обаятельной и прекрасной, а окружавшая ее таинственность так привлекала и интриговала его, что он совершенно забыл и панну Эмилию, и свое намерение поехать гостить к Гординскому.

Он заснул только под утро беспокойным и тревожным сном, но и то ненадолго. Его разбудил Гординский, вернувшийся, по обыкновению, в кураже и тотчас начавший ему рассказывать о своих похождениях.

Палтов рассеянно слушал его.

— Э, брат, да ты, я вижу, спишь совсем, — сказал Гординский. — И что у тебя за манера такая: сидит человек, как медведь в берлоге.

Палтов взглянул на приятеля и подумал:

«Рассказать ему или не говорить?»

И тотчас же решил ничего не говорить.

Долго еще рассказывал, рассуждал и напевал куплеты Гординский. Наконец он успокоился и заснул.

Палтов взглянул на часы. Был седьмой час. Он решил встать и одеться. Гординский крепко спал. В меблированных комнатах было тихо, и ничто мешало Палтову думать об Алис. В восемь часов он, по привычке, велел подать самовар и налил себе стакан чаю, но и не дотронулся до него. Ему попалась на глаза книга, оставшаяся раскрытой со вчерашнего дня, и он принялся перелистывать ее.

— Эге, да ты, как подобает скромному юноше, давно уже встал и за книжкой сидишь? — сказал Гординский. — Голубчик, налей мне чайку, смерть не хочется вставать.

Палтов налил ему стакан чаю, поставил его перед ним на стул и присел в ногах приятеля на диван.

— Послушай, Гординский, — сказал он, — а ты когда же думаешь ехать?

— Домой-то? — переспросил Гординский. — Голубчик, да на какие пенензы ехать? Вчера я просвистал все, что у меня было.

— Как это глупо, — сказал Палтов.

— Разумеется, глупо, но ведь, черт возьми, не всем же быть умниками. Умные вещи ужасно скучны.

— Поезжай скорее, — сказал Палтов, — я дам тебе денег на дорогу.

— А ты?

— Я останусь.

— Неужели надумал переехать к тетушке?

— К тетушке или нет, но мне еще нельзя уехать из Москвы, — уклончиво ответил Палтов.

— Как это нельзя?

— Нельзя. Ты знаешь, у меня дела. Адвокат говорит, что надо исполнить еще какие-то формальности.

— Врет все твой адвокат. Смотри, объегорит он тебя.

— Ну, что за вздор! он человек с репутацией. Серьезно, Гординский, поезжай скорей домой. Подумай, там ждут тебя с таким нетерпением, а ты здесь кутишь, расстраиваешь свое здоровье, тратишь деньги. Согласись, это нехорошо.