Алиенора Аквитанская. Непокорная королева - [6]
Некоторые желают пойти еще дальше и даже берутся расшифровать «невысказанное», желая заставить «заговорить» то, о чем умолчали древние, раскрыть закодированный или аллюзивный язык, скрывающий от нас имплицитный смысл. Сюда, в частности, относится все то, что касается любви, не освященной узами брака, или гомосексуальных отношений, — поведения отрицаемого, потаенного или почти полностью изъятого из текстов вплоть до сего времени. Сегодня, напротив, эти стороны человеческой жизни старательно выискивают — в силу классического закона равновесия, — обнаруживая их в самых безобидных средневековых произведениях[27].
В этой новой проблематике Алиенора, безусловно, становится центральной фигурой — по двум причинам. Сначала в силу своего поведения, которое, по меньшей мере, удивляло ее современников, а затем в силу того факта, что в скором времени, уже при ее жизни, Алиеноре стали приписывать главную роль в формировании и распространении того, что называют (возможно, несправедливо) «куртуазной любовью». Действительно, Андрей Капеллан, изложивший ее теорию в 1185 г., приписывает королеве «приговоры судов любви», в которых она ясно формулирует «правила» куртуазной любви, и по сей день вызывающей множество споров: одни не очень-то не верят, что она была платонической, тогда как другие порой отрицают, что она когда-либо была физической. Один из таких «приговоров» гласит, что любовь несовместима с браком. Долгое время все верили в историческую реальность судов, упомянутых Андреем Капелланом. Сегодня в них больше не верят, но все же стоит спросить себя, какой смысл следует вкладывать в эти «приговоры», приписанные Алиеноре и ее дочери Марии Шампанской; что скрыто в трактате «О любви» Андрея Капеллана; какими были любовные отношения, превозносимые трубадурами, первым из которых был не кто иной, как родной дед Алиеноры Гильом IX; какой смысл нужно придать эволюции этой формы любви и ее социальным последствиям. Необходимо узнать также, что связывало Алиенору не только с трубадурами, ее воспевавшими, но и с писателями, которые, возможно, были вдохновлены ею; какую роль она могла играть в покровительстве артистам, поэтам и писателям, — роль когда-то превозносимую, но сегодня оспариваемую с пеной у рта.
К различным способам «исторического прочтения» следует добавить имеющиеся в изобилии «литературные» приемы, более сложные для применения. В основе куртуазной проблематики лежит «изобретение XII века», любовная тема, звучащая не только в песнях трубадуров и труверов, но также в лэ и рыцарских романах, зарождение и поразительный расцвет которых происходили во времена правления Алиеноры, в землях, где она была королевой, или, еще точнее, при дворе Плантагенетов. Очевидно, это не случайное совпадение, а потому стоит спросить себя, какую роль в этом развитии могла играть Алиенора: роль «патронессы», мецената, вдохновительницы — или, помимо этого, роль «героини», образца для подражания? Порой (правда, очень редко) ее имя находят в литературных произведениях, но отношения между Алиенорой и ее современниками, поэтами и писателями, могли принимать другие, опосредованные формы. В какой мере, например, Алиенора могла покорить воображение писателей — в той же мере, в какой покорила она воображение Кретьена де Труа, описавшего историю всепоглощающей любви, которую питал к королеве Гвиневере Ланселот, «лучший в мире рыцарь»? С другой стороны, какова идеологическая связь между «историческим» двором Генриха II Плантагенета, супруга Алиеноры, и двором Артура, супруга Гвиневеры? Могла ли Алиенора стать источником вдохновения для загадочной поэтессы Марии Французской? И наоборот, не могла ли она сама оказаться под влиянием кельтских легенд о Тристане и Изольде, Артуре и Гвиневере, или же принять на веру пророчества Мерлина, популяризированные в аристократической среде Гальфридом Монмутским? Ведь многие хронисты того времени (и даже король Генрих II) решили, что, поддержав бунт своих сыновей, Алиенора исполнила пророчество Мерлина… Все эти вопросы являются предметом оживленных споров на протяжении нескольких лет. Возможно, они способны улучшить наши представления о западноевропейской истории XII века, и, в частности, об истории Алиеноры Аквитанской[28].
Все сказанное ранее определяет структуру этой книги, вобравшей в себя сложную «общую историю» главного персонажа XII века. Персонажа уникального, но неоднозначного: дважды королева, дважды жена, но также герцогиня, мать, женщина. Женщина непокорная и мятежная, женщина с характером, решившая (несмотря на огромное моральное, общественное, политическое и религиозное давление) взять судьбу в свои руки, пройти через все ее превратности, испытать все последствия такого шага. Если можно отважиться описать ее историю, если свидетели той эпохи, невзирая на свои предубеждения, проявили к этой женщине интерес, способный нарушить необходимое в данном случае молчание, то это случилось именно потому, что она отвергла принятую модель женского поведения. Источники, повествующие об этом, не претендуют, конечно, на полное и достоверное описание персонажа, но они невольно раскрывают доподлинную «историческую действительность», ту сложную действительность, которая окружала королеву и воплощением которой она являлась. Доказательством чего служит тот факт, что Алиенора очень быстро стала и символом, и мифом.
