Алиенист - [27]

— Я знаю. Мы с Сарой столкнулись с ними на лестнице.

— Да? — Теодор поправил на носу пенсне. — Проблем не было? Келли становится сущим дьяволом, особенно если рядом возникает женщина.

— Ну, я бы не назвал это приятной встречей, — ответил я, — но Сара держалась молодцом.

Теодор облегченно вздохнул:

— Ну и слава богу. Хотя, между нами, я временами до сих пор сомневаюсь, было ли это мудрым решением с моей стороны.

Он имел в виду свое решение взять Сару на работу — вместе с еще одной секретаршей они стали первыми женщинами, принятыми в полицию Нью-Йорка. Рузвельт подвергся за это серьезной критике как со стороны собственных коллег, так и со стороны прессы, но он был так же нетерпим к тому, как в американском обществе относятся к женщинам, как и любой знакомый мне мужчина, и решил дать этой парочке шанс постоять за себя.

— Келли, — продолжил Теодор, — грозил устроить бучу среди иммигрантских сообществ, если я вздумаю привлечь его и Эллисона по этому делу. Пообещал, что в этом случае сделает все от него зависящее, чтобы распустить слухи о Полицейском управлении, оставляющем безнаказанными жестокие убийства несчастных иностранных детей.

Крайцлер кивнул:

— И ему будет несложно исполнить свое обещание. Тем более что в принципе это правда. — Рузвельт резко взглянул на Крайцлера, но тут же отвел глаза, признавая его правоту. — Скажите мне, Мур, — продолжил Ласло, — что вы думаете об Эллисоне? Есть ли основание предполагать, что он действительно может быть в этом замешан?

— Вышибала? — Я откинулся назад в кресле, вытянув ноги и взвешивая вопрос. — Он, несомненно, самый скверный человек в этом городе. У большинства нынешних бандитов в душе осталось что-то человеческое, пускай и на самом дне. Даже у Монаха Истмена — тот, к примеру, разводит птичек и кошечек. Но за Вышибалой, насколько мне известно, таких слабостей не числится. Его любимый спорт — жестокость, и, пожалуй, это единственное, что доставляет ему удовольствие. И даже если бы я не видел тела, спроси кто-нибудь моего мнения насчет того, кто может быть замешан в смерти мальчика, работавшего в «Парез-Холле», я бы без тени сомнения указал на Вышибалу как на первого подозреваемого. Мотив? У него их немного, но, скажем, — чтобы приструнить оставшихся ребят, лишний раз напомнить им о необходимости отстегивать ему положенную долю. Но тут есть одно «но» — стиль. Вышибала — человек стилета, если вы понимаете, о чем я. Убивает тихо, аккуратно, и большинство его предполагаемых жертв больше никто никогда не видит. Он сверкает одеждами, но на работе не светится. Так что как бы ни хотелось утверждать обратное, мне вовсе не кажется, что он заметан в этом деле. Просто не его почерк.

Я поднял глаза и увидел, что Ласло озадаченно на меня смотрит.

— Джон, я никогда в жизни не слышал от тебя ничего умнее, — сказал он. — И к слову, о твоих вопросах касательно цели твоего пребывания здесь с нами. — Он повернулся к Теодору. — Рузвельт, я прошу назначить Мура моим ассистентом. Его знание преступной деятельности и мест, где она вершится, может оказаться просто бесценным.

— Ассистентом? — повторил я. Но мне никто не ответил. В глазах Теодора зажегся огонек, под кожей заходили желваки, и я понял, что он полностью согласен с Крайцлером.

— Я полагаю, вам бы хотелось принять участие в следствии, — сказал он. — Я это чувствую.

— Принять участие в следствии? — повторил я в замешательстве. — Рузвельт, куда девался ваш хваленый голландский ум? Алиенист? Психиатр? У вас и так уже ходят в заклятых врагах все старшие офицеры Управления, не говоря уже о половине членов Совета уполномоченных. Они уже делают ставки на ваше увольнение и сходятся на том, что это произойдет аккурат ко Дню независимости! Если хоть одно слово насчет того, что вы поручили дело кому-то вроде Крайцлера просочится наружу, это будет звучать так, словно вы наняли африканского шамана!

Ласло хмыкнул:

— Примерно так склонны величать меня большинство уважаемых горожан. Мур прав, Рузвельт. Необходимо будет действовать в обстановке строжайшей секретности.

Рузвельт кивнул.

— Я отдаю себе отчет в складывающейся ситуации, джентльмены, поверьте мне. Секретность будет обеспечена.

— И насчет, — продолжил Крайцлер, предпринимая еще один тонкий дипломатический ход, — условий…

— Если вы имеете в виду жалованье, — сказал Рузвельт, — то с этого момента вы будете получать его согласно ставке, официально предусмотренной для консультанта.

— Боюсь, когда я заговорил об условиях, жалованье меня интересовало меньше всего. Как и должность консультанта. Боже праведный, Рузвельт, ваши детективы неспособны сделать простейшего вывода из отсутствия глаз — три убийства за три месяца и самая важная улика приписывается крысам! Кто знает, сколько всего еще они упустили. Что же касается связи этих убийств с делами трехлетней давности — при условии, что такая связь существует, — нам, джентльмены, светит умереть от старости в своих постелях, пока они обнаружат ее самостоятельно, с «консультантом» или без. Нет, с вашими крысоловами мы ничего не добьемся. Я имел в виду лишь дополнительную