Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников - [95]

– Как это – забыл? Я никогда без сабли из пещеры не выхожу!

– Предположим, а не забыл!

– Нет, не предположим. Такого не может быть, – сказал как отрезал Ахмед.

– Все, я ничего тебе объяснять не буду, – надулся Махсум, отворачиваясь к стене.

– Но я так и не понял, что такое логика.

– И не поймешь. Потому что ты упертый как баран.

– Я вовсе не баран, шеф.

– Ну, осел, ишак. Какая разница? Если ты делаешь, все как ишак, значит, ты и есть ишак – вот это и есть логика.

– Я, кажется, понял, шеф! То есть если вы трусите, то, получается, вы тушканчик или заяц!

– Нет, это не логика.

– Я опять ничего не понял, – развел руками Ахмед.

– Смотри! – Махсум уже начинал терять терпение. Он наклонился вперед и поднял сломанный дутар за гриф. – Если я этой штукой дам тебе сейчас в лоб, что будет?

– Я увернусь.

– А если я после этого сильно разозлюсь?

– Тогда я больше не буду увертываться.

– И что тогда будет?

– Тогда вы мне заедете этой штукой в лоб, хотя очень не хочется.

– А что будет дальше?

– Дальше? – задумался Ахмед. – Ничего. Вернее, будет шишка.

– А если я не возьму этот дутар и не заеду им тебе в лоб?

– То шишки не будет! – обрадовано воскликнул Ахмед.

– Вот это и есть логика.

– Удивительно! Шеф, а знаете, когда еще не будет шишки?

– Когда?

– В том случае, если я все-таки увернусь.

– Тогда у тебя будет как минимум две шишки. Или даже три, – серьезно заметил Махсум.

– Да, это верная логика, – не стал спорить с очевидным Ахмед. – Но при чем здесь Али-баба, я все равно не понял.

– А ты попытайся подумать хоть раз.

– Но вы же запретили мне это делать!

– А теперь разрешаю. Думай.

– Я думаю. А о чем?

– Как я узнал, что там, на базаре тогда был Али-баба.

– Ну-у… Он купил рабов. Всех сразу.

– И что?

– И ничего.

– Мда-а, тяжелый случай. А ты не подумал, откуда у оборванца вроде Али-бабы может взяться восемьсот золотых монет?

– Шеф, вы гений! А ведь это действительно так просто.

– Продолжаем размышлять. Значит, как только мы заявимся в дом к Али-бабе, он тут же узнает нас, и нам крышка.

– Тогда… – Ахмед наморщил лоб и задумчиво постучал по нему пальцами. – Тогда нужно сделать так, чтобы он не узнал нас!

– Это как? – насторожился Махсум.

– Очень просто, шеф! Я выкрашу лицо в черный цвет и сойду за вашего мавра, а вам мы приделаем бороду и повяжем черную повязку через глаз.

Махсум покачнулся на «троне». Вот оно, началось!

– А звать вас будут… скажем, Одноглазый Хасан!

Махсум закатил глаза и рухнул с трона прямо к ногам своего телохранителя.

– Шеф, что с вами? Шеф? – завертелся вокруг него Ахмед. – Воды, быстро! Кто-нибудь!

Первым явился с кувшином Саид, за ним подбежал с еще одним Азиз, третьим прибыл Шавкат с наполовину заполненной водой миской. Скоро вокруг Махсума сгрудились все разбойники, поочередно опрокидывая ему на голову стаканы, миски и кувшины.

Быстро пришедший в себя Махсум, разевая рот, отмахивался руками и пытался вдохнуть хоть глоток воздуха, но ему это никак не удавалось.

– О Аллах, вы живы! – обрадовался Ахмед, когда потоки воды иссякли. Он помог вымокшему с головы до ног главарю подняться с пола и бережно проводил того под ручку на «трон».

– Хорошо, что вас всего тридцать семь, – проворчал Махсум, отирая мокрое лицо ладонью, – а не триста семьдесят.

– Почему?

– А то бы вы меня утопили! Ладно, повтори, чего ты там придумал.

– Так вы со мной, шеф?

– А куда от тебя денешься, Ахмед?..

– Ахмед, может, лучше я буду мавром? – спросил Махсум, придирчиво разглядывая свою обновленную бородатую физиономию с черной повязкой через правый глаз в поднесенное ему серебряное зеркало.

– Ни-ни! Вам так идет, шеф! – запротестовал Ахмед. – А теперь отрепетируем с кувшинами. Эй, бездельники! – повернулся он к разбойникам. – Быстро все по кувшинам!

Разбойники вытянулись в струнку и бросились врассыпную к кувшинам с маслом.

– Ахмед, ты ничего не забыл? – спросил Махсум.

– А что такое?

– Уже ничего, – обреченно покачал головой Махсум.

Между тем уточнять уже было и вправду нечего. Разбойники, срывая крышки с кувшинов и брезгливо морщась, втискивались в них. Масло выплескивалось на пол, текло ручьями по полу. Шавкат застрял в узком для него горлышке и не мог двинуться. Некоторые, не успевшие забраться в кувшины, уже не могли этого сделать, поскольку ноги их разъезжались на скользком полу, и они выписывали кренделя, держась каждый за свой кувшин.

– Масло, – звучно хлопнул себя по лбу Ахмед. – Я забыл сказать, что нужно слить масло…

Разбойники в чистой и сухой одежде, стоя на отмытом до скрипа полу и держа миски с маслом на голове, ожидали приказа Ахмеда.

– По ко-оням! – привычно гаркнул Ахмед, занятый раскрашиванием собственно лица черной ваксой. Вакса никак не хотела наноситься сплошным ровным слоем, ложилась буграми, меж которых виднелись просветы, и Ахмеда это ужасно раздражало.

– Ахмед! – запоздало спохватился Махсум.

– Что? – вскинулся тот обернувшись. – Ох, ё!

Разбойники, все еще держа пустые миски на головах, штурмовали своих коней, обильно политых маслом, честно пытаясь взобраться на них. Некоторым это не удавалось вовсе, другие, повиснув поперек седел, съезжали с другой стороны, брякаясь головами в пол. Один все-таки умудрился кое-как взобраться на коня, но седло под ним перевернулось, и он, весьма удивленный этим, полетел на пол, до самого конца держа миску в нужном положении.