Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников - [87]

– Немедленно унесите и сожгите это, – не открывая глаз, слабым голосом произнес впечатлительный эмир. – И впредь делайте это на улице. Нам плохо от вида крови.

Махсума тоже немного мутило, что было совсем некстати, памятуя о только что проглоченном сытном обеде. Однако тело уже унесли, голову укатили следом, а пол спешно замывали две миловидные служанки с тряпками и тазиками. Махсум, старательно думая о разных фиалках, солнышке, травке и птичках с бабочками, постепенно пришел в себя.

– Мы, – меж тем продолжал эмир, – обязаны тебе… этот… опять забыл!

– Махсум, – вновь подсказал тот же аксакал, сверившись с бумажкой.

– Да-да, Махсум! Мы обязаны тебе, храбрый Махсум, за избавление города от этой напасти. Теперь караваны могут не бояться нападений этой жуткой, – эмира передернуло, – нечисти. Поэтому мы дарим тебе… э-э… дарим… – эмир огляделся по сторонам. Один из советников ткнул своего дрыхнущего соседа, и тот, вскочив, выхватил из-под дорогих одежд увесистый кошель. – Дарим тебе эти пятьсот!.. Кхм-м, не многовато ли? – засомневался эмир, склоняя голову к аксакалу.

– Что вы, добрейший и всемилостивейший эмир! Сразу два гуля! – показал советник два пальца эмиру. Тот что-то прикинул в уме, шевеля губами, и тяжко вздохнул.

– Да-да, ты прав! Дарим тебе эти пятьсот золотых! Возьми их…

Махсум рванулся было вперед, но Ахмед, стоявший позади него, успел ухватить своего бестолкового главаря за пояс.

– У вас лишняя голова, шеф? – быстро зашептал он на ухо Махсуму. – Золото вам без головы уже не понадобится.

Советник с мешочком золота приблизился к Махсуму и торжественно вручил тому премию. Только что руку не пожал и целоваться не полез.

– Благодарю, ваше величество! – встал на одно колено Махсум, а Ахмед лишь хлопнул себя пол лбу рукой. – Э-э, великий эмир, – быстро поправился молодой человек и обернулся к Ахмеду. – Так?

Ахмед только головой повертел и что-то промычал.

– Ты можешь идти, – повел эмир рукой, не придав никакого значения словам Махсума. Возможно, он даже ничего не расслышал. Ему уже порядком наскучила эта церемония.

Махсум выпрямился, еще раз поклонился на всякий случай и направился к выходу из залы, чеканя шаг. Ахмед, раболепно кланяясь, поспешил за ним следом.

Но уйти далеко им не удалось. Стоило Махсуму выйти в коридор, как его тут же обступили двое, загородив дорогу.

Махсум остановился попятившись.

Ахмед побледнел.

– Кто вы и что вам от нас надо? – спросил Махсум, вглядываясь в грозные лица.

– Хе-хе, – сказал длинный и тощий, наступая на Махсума, – разве ты не слышал обо мне, крысеныш? Я Халим. Главный эмирский соглядатай. А это, – указал он на плечистого крепыша, – это наш уважаемый Начальник дворцовой стражи. Его зовут Сартор.

– Очень рад, так сказать. Польщен и прочее и прочее… – Махсум отступил к стене. – И что же вам от нас надо?

– Деньги. Ты отдашь их нам.

– С чего это вдруг? – Махсум спрятал увесистый кошель за спину.

– А с того, мой недогадливый разбойный друг, что мы знаем, кто ты такой есть на самом деле и какие делишки крутишь с этим грязным сборщиком податей Мансуром. Поэтому, если хочешь выйти живым из дворца, то сейчас же отдашь нам мешочек, который прячешь за спиной.

– Возьмите, – недолго думая, протянул им мешок Махсум. – Не очень-то, если честно, и хотелось.

– О-о! – обрадовался Халим, хватая мешок и поглаживая его бок. – Ты умный человек, Черный Махсум. С тобой приятно иметь дело.

– Благодарю. Мы можем идти? – спросил тот, засовывая пальцы рук за пояс.

– Конечно, иди, – разрешил Халим, отступая в сторонку. – Доброго тебе дня.

– И вам того же, почтеннейший, – Махсум важно прошел между двумя высокими начальниками и ускорил шаг, ожидая какой-нибудь новой подлости, но высоким начальникам было уже не до того – они спешно делили деньги, гневно рыча и выхватывая мешок друг у друга.

– С-сволочи! – процедил сквозь зубы Ахмед, когда они уже порядком отдалились от дворцовых ворот.

– Да ладно тебе, Ахмед. Денег у нас мало, что ли? – попытался успокоить Махсум своего верного телохранителя. – А вот то, что фраер наш засветился – это плохо.

– Очень нехорошо, – подтвердил Ахмед, поцокав языком. – Да и не нравится он мне что-то в последнее время. Борзеет пахан заплесневелый. Или плесень пахановая? Как правильно, шеф?

– И так и этак плохо, – отозвался Махсум, размышляя о своем. – Главное, чтобы он не засыпался окончательно и нас за собой не потянул.

– Он может, он такой!

– А от этих жлобов фиг потом откупишься!

– Точно!

– Какой же ты, Ахмед, все-таки… Нет, там, приободрить немного, поддержать, сказать, что неправ.

– А что я могу, шеф? Фраер-то как пить дать лопух рязанский, а те двое – два мутных жлоба, век воли не видать! Кстати, шеф, давно хотел спросить у вас: а что означает «рязанский»?

– Да ну тебя, Ахмед! – только отмахнулся от него Махсум, отвязывая своего коня от дерева. – Слушай!

– Что? – Ахмед замер с поднятой ногой, которую собирался перекинуть через седло, и прислушался.

– Да нет, не то! Я подумал, а почему бы нам на этих самых гулей не охотиться? Это же четверть косаря с рыла!

– Да-а, только где их столько набрать этих самых гулей? – с сомнением покачал головой Ахмед, усаживаясь в седло.