Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников - [30]

– Ты еще и издеваешься надо мной? – Касым в сердцах хватил дутаром об пол. Тот заунывно и робко дзынькнул.

– Знаешь, если тебе совсем не хочется спать, то ты можешь пойти поразвлечь свою обожаемую Айгуль чудной игрой на этом прекрасном инструменте – я уверен, она оценит ее по достоинству. А теперь прошу, оставь меня в покое! Мне совсем не помешает выспаться. Дверь, я надеюсь, ты найдешь сам, – Али-баба вновь удобно устроился на своей постели, отвернулся к стене и закрыл глаза.

– Не-ет, так легко ты от меня не отделаешься! Я сейчас… Я сейчас подожгу дом, вот!

– Удачи тебе, только прошу, не шуми сильно и не обожгись.

– А…

– Спокойно ночи, брат Касым! – Али-баба зевнул и мгновенно провалился в сон.

Ему показалось, что не успел он закрыть глаза, как его вновь поднял с кровати непонятный шум. Али-баба вскочил с постели и прислушался. С улицы доносились топот множества ног, крики людей и детский плач, а в неплотно притворенное окно проникал запах гари. Али-баба, сразу смекнув в чем дело, выскочил на улицу.

У правой половины дома, в которой проживала семья Касыма, творилось нечто невообразимое: по двору металась, словно обезумевшая, Айгуль; за ней гурьбой бегали дети, ища спасения от огня, занявшегося на крыше дома. Набежавшие соседи ведрами черпали воду из неглубокого колодца во дворе и выплескивали ее на крышу, пытаясь залить разгорающийся пожар, грозящий перекинуться на соседние дома, а посреди всей этой кутерьмы весело отплясывал Касым.

– Гори, гори ясно, чтобы не погасло! – выкрикивал он, радуясь огню, словно расшалившийся ребенок. – Вот тебе, Али-баба! Получай!

– Али-баба! – Айгуль, заметив деверя, кинулась к нему. – Молю тебя, успокой своего брата! Он, кажется, сошел с ума.

– Правда? А не ты ли ему в этом помогла, добрая женщина?

– Али-баба, да дай ты ему, что он хочет, – вцепилась в сына старушка и принялась его трясти за локоть. – Он же совсем ополоумел от зависти.

– Дай, дай! Я на тебя молиться буду! Слова дурного больше не скажу! – вновь заголосила Айгуль.

– Ну ладно, ладно! – недовольно проворчал Али-баба, отстраняя от себя женщин. – Эй, Касым! – крикнул он, приближаясь к внутренней калитке. – Зачем ты, о несчастный, поджег свой дом?

– Пусть горит, пусть все горит! И мой, и твой, и их!

– Хватит тебе уже, иди спать!

– Скажешь, где взял?

– Нет. Но если тебе так неймется, то я принесу сам. Завтра же схожу и принесу.

– Честно? – Касым недоверчиво уставился на брата.

– Я тебя когда-нибудь обманывал?

– Откуда мне знать. Разве ты признаешься.

– Он принесет, принесет, – бросилась Айгуль в ноги мужу. – Слово даю, только не губи!

– Отстань, дура! Ты меня достала еще больше, чем вот он. Клянусь, еще одно слово, и я вот этими самыми руками сравняю этот дом с землей. А кирпичи продам!

– Кто тут продает кирпичи? – из толпы вперед выбрался какой-то деловитый мужичонка в тюбетейке набекрень. – Я покупаю! – вытянул он вверх руку.

– Я пока ничего не продаю! – рыкнул на него Касым. – Вот же люди!

– А сказал: продам, – мужичонка только рукой махнул и полез обратно, работая локтями.

– Ну вот, сбили! – Касым растерянно огляделся. – На чем я остановился?

– Ты сказал, что продашь кирпичи, – услужливо подсказал ему Али-баба.

– Какие к шайтану кирпичи! Что вы ко мне привязались с этими кирпичами? Гори оно все синим пламенем!

– Не надо, умоляю тебя! – взвыла дурным голосом Айгуль. – Я больше слова тебе не скажу, о мой возлюбленный муж! Как скажешь, так и будет.

– Честно? – слова жены ласкали Касыму слух и грели душу.

– Честно, честно! – быстро закивала Айгуль, косясь на пламя, стремительно пожирающее сухую солому на крыше.

– Ну, хорошо! – подумав, согласился Касым. – Ты отныне делаешь все, что я ни скажу. – Айгуль опять принялась кивать, держась за штаны Касыма. – И вот тебе первый наказ: прекрати стягивать с меня штаны!

– Хорошо, хорошо, – Айгуль отдернула руки и сложила их на груди. – Вот, видишь, какая я послушная!

– А ты, – повернулся он к Али-бабе, – завтра же принесешь мне то, что обещал!

– Принесу, – устало вздохнул Али-баба, проводя ладонью по сонному лицу, – только дай мне, наконец, поспать!

– Эй, вы, – крикнул Касым соседям, – заливайте огонь. Да быстрее, чего копаетесь, как вареные? Ведь все к шайтану сгорит!

Али-баба, зевнув, поплелся в дом. Удастся ли ему выспаться в эту ночь или нет, но больше никто и ничто не заставит его подняться сегодня с постели – это уж точно!

Глава 7. Летите, голуби, летите!

– Шеф, ну, вставайте! Сколько уже можно валяться? – Ахмед пытался то так, то эдак подступиться к растянувшемуся крабом на земле Махсуму, наматывая вокруг него круги.

– Отстань! – прошептал Махсум, облизнув шершавым распухшим языком пересохшие губы. – Я больше… не могу. Пить!

– Да где ж я вам здесь воду достану? Говорил же: экономить надо. Вставайте! – Ахмед ухватил малахольного главаря за безвольно откинутую в сторону руку и потянул на себя.

– Говорил, говорил! – проворчал Махсум, из последних сил поднимаясь с земли. – Надо было два бурдюка взять, а не говорить.

– Откуда я мог знать, что вы пьете, как верблюд!

– Жарко, – пожаловался Махсум, покачиваясь из стороны в сторону. – Ноги… Я не чувствую ног!