Алхимики - [8]

При этих словах Сесса потупилась, а Андреас улыбнулся.

— Думаю, не стоит торопиться, — ответил он, посмеиваясь.

— Verum, frater, — важно кивнул Ренье. — Temporis filia veritas.[7] Подобные дела следует обдумывать тщательно, не торопясь, лучше за парой-тройкой кружек крепкого пива и бараньей лопаткой, прожаренной до хруста. Взгляни вон туда, видишь на углу толпу бездельников, разодетых, как шуты бургундской герцогини, с колокольцами на шляпах и башмаках? Что за чудные рожи — по красным носам видно, что они с самого утра заняты благими размышлениями. Слышишь, как кричат? Наверняка решают, где лучше продолжить это занятие.

— Пойдем к ним? — спросил Андреас.

— Пойдем, — согласился его друг. — А там, глядишь, они угостят нас, или мы их — и мудрости хватит на всех. Когда тело тяжелеет от выпивки, душа в противоположность ему поднимается ввысь. Пойдем, брат мой.

Так они и сделали.

А Грит трясла ветками самшита и говорила опечаленной Сессе:

— Много зеленого вокруг… очень уж много зеленого…

V

В восточной стороне Ланде протекала узкая речка, от которой прорыли канал к предместью, где располагались красильные мастерские. Здесь всегда стоял удушливый чад от кипящих котлов с краской, на деревянных рамах сохли длинные полотнища и мотки ниток, а землю покрывали разноцветные пятна.

Но в городских пределах трудно было отыскать более красивое место: липы в облаках нежной зелени образовывали низкий свод, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь кружевное сплетение их ветвей, бросали золотистые отсветы на спокойную темную воду, в которой берега отражались, как в зеркале. Влюбленные парочки приходили сюда и гуляли рука об руку, с нежностью глядя друг другу в глаза; те, у кого не было пары, одиноко сидели на траве, глазея на проходивших мимо людей.

Сесса, проводив Грит до дома, пришла сюда, чтобы встретиться со своим дружком — Йоосом-красильщиком. Обычно она была рада побыть с ним, но в тот день печаль не оставляла ее, и милый напрасно заглядывал ей в глаза — там не было и тени улыбки.

Пока они плечом к плечу ходили вдоль берега среди других таких же пар, оба школяра с новыми приятелями отправились в трактир «Певчий дрозд», хорошо известный, хоть и стоявший на отшибе. Там их встретил десяток веселых услужливых девиц, и они приятно провели время. Но хозяйка трактира, разбитная бабенка, круглая, пышная и румяная, как оладушек, была куда приятней, и посетители липли к ней, как мухи к варенью. До драки бы не дошло, но у пикардийца давно чесались кулаки, и у его соперника — здоровенного, пузатого мясника — как видно, тоже. Их растащили. Хозяйка объявила, что не потерпит буянов в своем заведении, и обоим пришлось уйти. Андреас вышел с другом, но по дороге отстал, так что в Черный дом Ренье вернулся один. Его нарядный кафтан порвался, рукав висел на нитке, и пуговиц не доставало, но настроение у школяра было куда лучше, чем утром — после драки на него всегда нисходило умиротворение.

Подходя к дому, он заметил, как от двери скользнула темная фигура и скрылась за углом.

Увидев пикардийца, Сесса всплеснула руками:

— Господь Всемогущий!

Ренье расхохотался. Половина его лица совсем заплыла, но он как будто не замечал этого.

— Тише! Тише, ваша милость. — Служанка прижала палец к губам. — Господину Хендрику не здоровится, госпожа Мина велела его не беспокоить, а от вашего смеха стены трясутся.

Школяр ничего не ответил, только посмотрел на девушку с улыбкой.

— Вот что, — произнесла она. — Дайте мне вашу нарядную одежду. Я приведу ее в порядок, пока хозяйка не увидела.

На ходу стаскивая пурпуэн, Ренье прошел за служанкой в кухню. Здесь сидела Грит с медной ступкой, зажатой меж костлявых колен, и, поминутно чихая, толкла перец. Увидев школяра, она махнула пестиком, так что в воздух поднялось перцовое облако.

— Пресвятая Дева, явился! Да в каком виде! Отвечай, бездельник, куда ты дел моего Андриса?

— Мой брат встретил крысу о двух хвостах, которая заговорила с ним человеческим голосом, — пояснил Ренье, опускаясь на стул и с удовольствием вытягивая ноги. — Говорят, это дурная примета — она свидетельствует о близости любовной лихорадки, от которой можно избавиться, плюнув крысе в пасть. Но мой брат, как видно, ничего не слыхал об этом, иначе не повлекся бы за крысиным хвостом.

Вспыхнув, Сесса отвернулась, но пикардиец успел заметить влажный блеск ее глаз. Она поставила перед ним миску с водой, и Ренье принялся смывать засохшую кровь с лица.

— Да-да, — проворчала старая служанка. — Вот что бывает, когда в головах свищет ветер…

— Пусть свищет, волосы будут расти гуще, — беспечно отозвался пикардиец, отодвигая миску. — Не выпить ли нам вина?

— Чтоб у тебя брюхо лопнуло! Мало ты сегодня грешил?!

— У меня в глотке такой пожар от этого перца, что, если его не залить, я буду дышать огнем, как Вельзевул. Смилуйся, женщина, и дай мне стакан бургонского!

— Вот еще! — огрызнулась старуха. — Вино, да в пост!

— А ныне праздник Господень, — напомнил ей школяр. — Чтобы дать людям пример смирения, Спаситель наш принял плоть и взошел на крест. Известно, что он не сделал бы этого, если бы не был во хмелю — да и как не быть, коли любовь вынудила его снизойти с высоты небес в земную юдоль, позабыв о себе и не замечая опасности?